И» – жлоб, а мой герой – совсем другой. И сравнение для меня было неприятно и оскорбительно.
Повторю, это всё я написал тогда. Сейчас я ничего такого не написал бы, мне всё это безразлично. Ребята на меня обиделись, а я как относился, так и отношусь к ним: вполне ровно. Даже существуем мы по-разному: «Квартет И» – модный коллектив, у них спектакли в Москве, дорогие билеты, большие гонорары, я в Москве играю мало, езжу по городам и весям. Будучи человеком провинциальным, я хочу играть для провинциальной публики в основном. Только вернулся из Магадана, до этого был в Комсомольске-на-Амуре, Хабаровске, Владивостоке. Никакой «Квартет И» до Магадана никогда не доедет – а я доезжаю. Мне так хочется. В этом разница позиций. И публика у нас сейчас разная. Тогда я отреагировал на глупости людей, которые нас сравнивали, повёлся на эмоции. Сегодня я жалею о том, что написал тот текст.
Я же одиночка. Одинокий волк. Меня обидеть, вывести из равновесия можно, но трудно. Сейчас, наверное, и невозможно. А ребята из «Квартета И» и их поклонники обиделись, не пожимали руку, говорили гадости. Бог им судья. Я не обижаюсь. Обращался я не к ним, а к зрителям.
– Это неправомерная позиция, но… Мы все живые люди и иногда совершаем ошибки. Андрей Тарковский был уверен, что делает народное искусство, и раздражался, когда сталкивался с непониманием или заумью по поводу своих фильмов. Вот и я отреагировал на слова зрителей. Я ведь знаю, что в моих спектаклях есть всё, чтобы их можно было понять. Когда ко мне после представления подходят и говорят: «Спасибо, есть над чем подумать…» – это самая расхожая и глупая фраза, которую можно себе представить. Над чем тут думать? Тут чувствовать нужно! Спектакль уже продуман. Искусство – оно не про «думать», а про «чувствовать». Искусство – не ребус. Это как с музыкой: либо ты её слышишь, либо не слышишь.
– Если бы, не дай бог, мне поставили условие: либо я навсегда уезжаю из России и могу перемещаться по всему бескрайнему миру, который люблю, либо остаюсь в России, но не смогу никогда выехать за границу, – для меня вопрос не стоял бы ни секунды. Разумеется, оставаться! Ничто меня так не интересует, как Родина. Ни одну область мира я так не люблю – и ни одни люди мне не интересны так, как соотечественники. Я люблю заграницу, мне нравятся зарубежные фестивали, я хочу быть понятым иностранцами – но как самобытный русский писатель.
Сегодня играю в Москве «Как я съел собаку». Спектакль начинает свой семнадцатый год жизни. Удивительно! Завтра полечу в Таллин, потом в Ригу, там исполню «Прощание с бумагой». Все билеты в этих двух столицах давно раскуплены. Ждут.
Я с особой радостью сейчас проехал по Сибири и Уралу. «Шёпот сердца» идёт прекрасно. Практически на всех спектаклях ближе к финалу возникает невероятная и очень редкая атмосфера, происходит что-то таинственное, сакральное. В некоторые моменты мне кажется, что я наблюдаю за происходящим почти со стороны. Я слышу свой голос, исходящий не изнутри меня, а слышу говорящего персонажа. Я почти отделяюсь от этого персонажа и могу с удивлением видеть и слышать и зал, и себя.
Поверьте, это очень редкое ощущение за многие годы работы я испытывал не часто. А тут – практически на каждом спектакле. Это значит, что в «Шёпоте сердца» что-то удалось, что-то особенное, мне не принадлежащее. А ещё я в этом туре убедился, что спектакль очень остро попал во время и что он нужен…
С большим удовлетворением заканчиваю этот сложный год, с удовлетворением творческим, художественным и профессиональным. А как живой человек, заканчиваю год усталый и очень встревоженный грядущим.
Последний в этом году спектакль исполню 24 декабря. И – каникулы!
Вчера вернулся из Риги, где играл спектакль и встречался с читателями в книжном магазине. Читателей было много, беседа с пришедшими получилась хорошая, содержательная и доверительная…
Сегодня же прочитал про себя обвинения в фашизме – по результатам этой встречи. Дожил.
На встрече среди читателей были и журналисты, которые, вполне понятно, книжек моих не читали, на спектакли не ходили, а на встречу пришли со своими собственными целями. Из большой беседы они выдернули нужные им слова, в результате чего меня и окрестили фашистом.
Перед поездкой в Ригу у меня был спектакль в Таллине, на который пришло больше тысячи двухсот человек, то есть существенно больше, чем в прошлом году.
Играл я в обеих столицах «Прощание с бумагой», спектакль, который даже оголтелый и полностью политизированный безумец не сможет обвинить в идеологизированности или в ностальгии по Советскому Союзу. Те, кто его видел, мог в этом убедиться. Спектаклю, к слову, больше четырёх лет.
В Риге встречался с двумя своими давними и близкими друзьями, знаменитым режиссёром Алвисом Херманисом, руководителем Рижского Яунас-театра, и с лидером группы «Брейнсторм» Ренарсом Кауперсом. И с тем и с другим мы не только дружили, но и работали вместе.
Алвис Херманис прославился в России не только и не столько спектаклями своего театра, которые неоднократно привозил на фестивали, но знаменитой и, конечно же, полюбившейся постановкой «Рассказы Шукшина» с Чулпан Хаматовой и Евгением Мироновым, то есть спектаклем, которым начал свою жизнь возглавляемый Мироновым Театр Наций. Этот спектакль во многом создавался и репетировался на родине Шукшина, потом на него невозможно было купить билеты в Москве, и Алвис объехал с ним всю страну. Потом имя Алвиса прозвучало на всю Россию в связи с его отказом после крымских событий ставить оперу в Большом театре. А после того как власти Латвии отказали во въезде на фестиваль в Юрмалу Кобзону и нескольким исполнителям,
