Кстати, мобильная связь в этом месте полностью отсутствовала. Было уже темно, а трасса совсем не оживлённая, но первый же грузовичок с правым рулём, даже без просьбы, остановился, отреагировав на наши аварийные огни и возню с колесом. Водители поговорили, быстро нашёлся более мощный ключ, болты были повёрнуты, и водитель грузовика, не ожидая благодарности, не прощаясь, сел и уехал.
В этом было что-то абсолютно естественное и привычное. Он остановился совершенно естественно, наш водитель принял помощь естественно, никто из них не ждал благодарности и на благодарности не тратил время. В этих краях люди так относятся к помощи, они её так оказывают и так получают.
Я тут же вспомнил наше двухчасовое стояние с пробитым колесом под Белгородом, когда мимо нас проехали несколько сотен автомобилей и никто не остановился.
Приехали мы в полностью засыпанный снегом Комсомольск среди ночи. Я ничего толком не увидел. Самыми яркими огнями светилась наша гостиница и несколько искусственных стеклянных деревьев рядом с ней. Поселили меня в номер, в котором накануне жил Филипп Киркоров, так что ложился я в постель не без иронии.
Экскурсию по городу я решил поменять на экскурсию на предприятие, на котором делают самолёты «Сухой Суперджет-100». Это было решено заранее, и я этого очень хотел… Там также есть завод, на котором делают военные самолёты Сухого, но туда нужно получать серьёзное разрешение, а мы не знали, у кого его испросить.
Само производство и люди, делающие самолёты, на меня произвели большое и радостное впечатление. Представьте, мы проехали по невыразительному, можно сказать, некрасивому городу, который с точки зрения столичного жителя находится непонятно где… Мы ехали в этот город по ужасной трассе из Хабаровска больше семи часов… И вот, проехав по нескольким улицам более чем скромного и безалаберно устроенного (я так пишу, чтобы не обидеть местных жителей) города, выехали за его пределы и попали на ультрасовременное и, можно сказать, фантастическое производство.
Вообразите себе цех, в котором стоит пять самолётов, в котором светло, до скрипа чисто, всё разумно, при этом довольно тихо, всё осмысленно и всё работает. Цех таков, что самолёты не кажутся большими. А люди смотрятся крошечными. Все в комбинезонах, никто громко не разговаривает, никто не стоит на месте, но никто и не суетится. На этом производстве царит такая высокая культура, такая чистота и такой порядок, что я уверен в том, что у людей, которые заняты в этом производстве, такого порядка и организации в их жизни и домах нет и быть не может…
Я помню своё сильнейшее впечатление от посещения шахты. Помню, как я спустился из города, в котором всё в основном безобразно, где люди живут в беспорядочно построенных домах и беспорядочной жизнью, а в шахте под их городом увидел порядок, смысл и совершенно другие, ясные, спокойные, а главное – совершенно трезвые лица.
Там, где делают самолёты, порядок и лица ещё лучше. Шутка ли, люди делают самолёты!
Предприятие мне показывал главный инженер, очень интересный человек. Он говорил о самолётах как о своих питомцах, которыми он гордится. Он мне показывал их снаружи и изнутри, и я видел, что он каждую секунду любуется тем, что у него получается. Я пригласил его с женой на спектакль, знаю, что он приходил. Очень надеюсь, что мне удалось на него произвести впечатление, хоть отдалённо напоминающее то, что получил от его экскурсии я.
Я летал на Суперджетах в Нижний Новгород и обратно. Мне понравилось, но я летал не без предубеждения. Уж очень их критиковали те, кто критикует авиацию, российские технологии и экономику.
Пусть продолжают критиковать экономику. Но самолёт Суперджет я теперь полюбил, моё предубеждение пропало. Это отличный самолёт, и его делают прекрасные люди, которые абсолютно убеждены в надёжности и прелести своих изделий. И ещё я выяснил для себя, что наши критики самолётов не отличаются от наших литературных и театральных критиков.
Мне позволили посидеть в кресле пилота уже готового в техническом смысле самолёта, который должен вскоре полететь в Италию, чтобы там ему сделали салон. То есть всё то, на чём мы будем сидеть, чего будем касаться руками и куда мы будем класть свою ручную кладь.
После экскурсии заехал в Комсомольске в местную картинную галерею, где посмотрел очень хорошую выставку местного художника, прошёлся по коридорам, в которых висят прекрасные работы местного Союза художников, и одним глазком заглянул на мерзкую заезжую выставку картин 3D. Я был единственным посетителем этой картинной галереи… После увиденного я хотел сыграть спектакль с полной отдачей.
В Комсомольске проживает больше трёхсот тысяч человек. В зале местного театра чуть больше шестисот мест, куплено было четыреста билетов. Киркоров, конечно, прошёл с переаншлагом, но зато те, кто пришёл ко мне на спектакль, были той самой публикой, для которой хочется играть и играть. Не знаю, доведётся ли мне снова приехать в Комсомольск, но я бы хотел, и хотел бы в следующий раз увидеть полный зал. Просто в этом городе люди, очевидно, не привыкли ходить на спектакли.
В Хабаровске я сыграл два спектакля «Шёпот сердца», оба вечера зал был переполнен. Всё больше и больше люблю Хабаровск. Странно, раньше я определённо больше любил Владивосток. А теперь, когда Владивосток так изменился, так похорошел и получил какую-то современную огранку, мне стал больше нравиться Хабаровск. Может быть, во Владивостоке появилось больше столичных черт, стало ещё больше приезжих, стало всё ещё активнее, а я провинциал, которому хочется, чтобы было потише, но и повдумчивее… Трудно сказать.
Прибыл во Владивосток из Хабаровска вечером. Весь город праздновал самый мной нелюбимый праздник Хэллоуин. Не люблю этот праздник по причине вечно обманутых ожиданий, которые в итоге сводятся к скучной пьянке. Это праздник, который нагляднее всего демонстрирует бедность фантазии и скудость воображения тех, кто его празднует. Очень мало кому удаётся изобразить на этом, с позволения сказать, празднике что-то по-настоящему
