В этом году я сам позвонил ректору и предложил встречу со студентами: у меня есть определённый азарт и интерес. Конечно же, я хочу сообщить и продемонстрировать, что не боюсь новой встречи. Наоборот, я её жду и при этом уверен, что продолжения скандала не будет. В этот раз я попросил, чтобы первокурсников не было или было немного, и аудиторию попросил поменьше, чтобы, как в прошлый раз, не было очевидно случайно зашедших.
Хочу снова повстречаться с теми, кто был на прошлой встрече, и, разумеется, хочу побывать в этом прекрасном университете на острове, где мне когда-то, тридцать лет назад, довелось очень резко повзрослеть.
Через полчаса выйду на сцену во Владивостоке. С самого утра изо всех сил думаю, как же мне изменить текст спектакля, ту его часть, которая посвящена боязни полётов на самолёте. Этот фрагмент черезвычайно важен для спектакля, но в прежнем весёлом виде играть не смогу. Ума не приложу, как мне исполнять этот кусок.
Я бы срочно переименовал для российского контекста название этого французского журнала так, как написано выше. Как только случилась катастрофа с нашим самолётом, я не сомневался, что французский журнал обязательно что-то на этот счёт изобразит. Только я думал, что они отреагируют быстрее. Основная волна злорадства и мерзости уже успела вскипеть и осесть. Французские, с позволения сказать, сатирики как-то подзадержались… Подзадержались и подняли бурю гнева и возмущения. По крайней мере на семнадцати процентах мировой суши…
Наш парламент сегодня обсуждал этот мелкий журналишко, во всех новостях были комментарии, даже пресс-секретарь президента России высказался на эту тему. А значит, редакторы и авторы издания празднуют успех. Наверное, открыли шампанского по случаю такого триумфа. Люди наверняка пишут им проклятия. Чего хотели, того они и добились.
Что в этой ситуации можно сделать? Хотя уже поздно…
А надо было и надо впредь просто не обращать на них внимания. Совсем! Никакого. Не надо даже писать в очередной раз «Я не „Шарли“». Не надо вообще ничего писать, потому что не надо ничего про них знать.
Люди, которые делают этот журнал, питаются гневом, возмущением, раздражением, злобой и даже страданием. Их, наверное, даже деньги не интересуют. Это такие люди. Нормальным людям, у которых есть друзья, дети, любимые, Родина, никогда их не понять. У нас в голове не укладывается, как можно так относиться к страданию других людей и к жизни как таковой. Мы же не можем понять террористов? Не можем! Вот и этих, с позволения сказать, журналистов и художников мы понять не можем и не должны. Их просто нужно вычеркнуть из своего понимания и внимания. Их просто не существует. А главное – на них не надо обижаться, гневаться, желать им всего самого наихудшего. Не надо их кормить нашим возмущением. От этого они становятся только всё больше и больше. Разбухают.
А надо отнестись к ним как к обычному говну, которое лучше не трогать, тогда оно само иссохнет…
«Шарли Эбдо» – это говно. И люди, которые его делают, – говно. Разве можно сердиться, гневаться, переживать по такому ничтожному поводу? И уж тем более обсуждать всякое говно в парламенте и на уровне президента.
В пятницу 5 ноября через Москву вернулся домой из Магадана. Перед этим были Владивосток, Хабаровск и Комсомольск- на-Амуре. Очень насыщенные и изнурительные получились гастроли.
Мне интересно, как часто случается активно пользующимся автомобилем людям пробивать колёса? Я спрашивал последние дни у людей, тех, кто много ездит за рулём… Ответ у всех один: такое случается, но не часто, далеко не каждый год. А то, бывает, и несколько лет проходит без таких неприятностей. Были и те, кто говорил, что вообще ни разу колесо не прокалывал…
Недавно я писал о предыдущих гастролях, писал о том, как в Белгороде, а потом по дороге в Воронеж, в течение суток, дважды машина, на которой я ехал, пробивала колёса. Это было в конце позапрошлого тура.
Прошедший же тур начался перелётом в Хабаровск, хотя первый спектакль был назначен в Комсомольске-на-Амуре. Из-за банкротства «Трансаэро» прямиком долететь в Комсомольск возможность отпала. Долетели до Хабаровска – семь с половиной часов, перевели дух, перекусили и поехали в Комсомольск – четыреста километров. Поехали на машине, потому что поезд эти четыреста километров идёт минимум девять часов, к тому же поезд ещё тот.
За день до поездки в Комсомольск трасса была перекрыта из-за сильного снегопада. Были серьёзные опасения, что её не откроют, но снег, хоть и не перестал, ослаб, так что мы поехали.
Все местные трассу хвалили. Говорили, что трасса отличная, что долетают по ней из Комсомольска до Хабаровска чуть ли не за три часа.
Скажу свои впечатления, так как проехал по ней дважды. Дорога плохая, местами очень плохая. Из высказываний о трассе местных жителей можно сделать вывод, что на Дальнем Востоке дороги ужасные, а эта просто хоть как-то похожа на дорогу. Жители Курска, Орла или Твери, которые сели за руль лет десять назад, таких плохих дорог даже не знают. На Урале тоже дороги намного лучше…
Ехали мы небыстро, осторожно, машин было мало. Пока было светло, читал диковинные местные названия. Уверен, что они очень понравились бы Толкиену, и в трилогии «Властелин колец» появилось бы немало запоминающихся названий пустошей, горных хребтов, рек, замков и эльфийских посёлков.
В общем, проехав километров двести пятьдесят, мы, не разглядев из-за снега, влетели в канаву и пробили колесо. Наш местный водитель деятельно принялся его менять, но болты прикипели, и он не мог провернуть имеющийся у него ключ. Какое-то время мы ждали любой проезжающей машины…
