Стало ясно, что много людей хотят пройти в зал. Я посмотрел на часы, было уже десять минут девятого… Что было в такой ситуации делать? Включать свет в зале и рассаживать людей? Это в любом случае заняло бы много времени, поскольку кто-то сел на более выгодное место, а кто-то, разумеется, будет настаивать на своём… Но главное – зачем человеку заходить на спектакль, когда его четверть уже исполнена? Человек уже ничего не сможет понять.
В общем, я принял жёсткое решение никого не пускать, нашёл какие-то слова и с большим трудом продолжил спектакль, который только к самому концу удалось поднять на какую-то художественную высоту.
По его окончании я чувствовал страшное опустошение и усталость. Я тысячу раз себя спросил, был ли я прав, а потом решил, что был прав безусловно. Всё-таки из семисот зрителей более шестисот пришли если не вовремя, то почти вовремя, значит, можно было успеть. А если человек видит, что опоздал больше чем на полчаса, какой смысл идти на уже начавшийся спектакль? К тому же любой билет является не чем иным, как договором, и в этом договоре ясно написано, что вход после третьего звонка запрещён. Я всегда очень стараюсь, чтобы все успели, задерживаю спектакли и говорю вступительные слова, чтобы дать возможность людям занять места. Я понимаю, что в большом городе человеку к семи часам явиться в театр довольно сложно в будний день, а наши государственные театры по-прежнему и по глупой старинке настаивают на начале спектаклей в 19 часов, как бы не замечая изменившихся реалий.
Кстати, особо огорчённым людям было предложено сохранить билеты и реализовать их, приехав, например, в Тамбов – за сто с небольшим километров, или в Белгород – за сто с лишним километров. Человек двадцать воспользовались предложением и приехали в Тамбов и Белгород. На удивление, туда они не опоздали.
Дорога в Тамбов была лёгкой, а вот погода ужасно испортилась: ветер, дождь, снег.
В Тамбове пошёл в кино, так как вечером во вторник приезжим там делать больше нечего. Но лучше бы я этого не делал, потому что попал на премьеру фильма «Марсианин». А я, к несчастью, приучен смотреть всё до конца. Но с походом в кино сам виноват, тут винить некого.
В Тамбове спектакль прошёл прекрасно, публика замечательная. Потом была Тула, где было не хуже, если не лучше. Вот только электричество в гостинице вырубилось, как только я туда заехал.
Дорога из Тулы в Москву опять была хоть и не длинной, но очень долгой. На въезде в Москву остановили «менты» и ужасно долго, мучительно и унизительно, проверяли машину «по базе». У них зависал компьютер, что их, конечно, не волновало, это даже доставляло им какое-то иезуитское удовольствие…
В Белгород из-за погоды решили ехать поездом и не рисковать с самолётом.
Посещение ночного Курского вокзала уже не для слабонервных, а ночной поезд «Санкт-Петербург – Белгород» предназначен либо для очень молодых, либо для невероятно закалённых людей, а я уже не молодой, но ещё не невероятно закалённый.
Белгород встретил тем, что прямо на привокзальной площади у встречавшей машины спустило колесо, и ярким-ярким солнцем, которое не позволило мне выспаться после ночного переезда.
Спектакль в Белгороде прошёл замечательно. После спектакля я узнал, что в зале было ощутимо много харьковчан, которые, понимая, что к ним я приеду нескоро, решились на короткое, но неприятное путешествие через границу.
Из Белгорода в Воронеж выезжали ночью, чтобы приехать, лечь спать и спокойно на следующий день сыграть спектакль. На семидесятом километре от Белгорода, на абсолютно ровной и качественной дороге, у нашего автомобиля пробило колесо. Много времени мы провели в открытом, холодном, продуваемом поле. Водитель безответственно заменил спущенное возле вокзала колесо, а о запасном не побеспокоился.
Мы голосовали, но матёрые мужики-дальнобойщики не останавливались, даже никто не поинтересовался, что с нами произошло. В итоге нас уже под утро подобрали молодые ребята на маленьком, неновом «фордике»… Молодые ребята, парень и девушка, причём девушка была за рулём. Они довезли нас до гостинцы, не побоялись взять взрослых мужиков в степи – а дальнобойщики и владельцы больших внедорожников не остановились…
Воронежская публика приняла спектакль прекрасно, а я наконец-то играл в этом славном городе не в «убитом до невозможности» оперном театре, а в хорошем, удобном бывшем драмтеатре. Берусь утверждать, что мы с публикой доставили друг другу большую радость.
Потом была дорога в Орёл, в котором я не был больше четырёх лет, поскольку орловский драмтеатр стоит на реконструкции всё это время и, возможно, откроется до конца года. Однако ждать уже было невозможно, и меня уговорили работать в так называемом концертном зале «Грин». Это зал-трансформер, в котором в последнее время идут «все спектакли». Так мне сказали, и я согласился. Это моя вина.
Прибыл в Орёл затемно, лёг спать в гостинице с одноимённым названием «Грин» и надеялся выспаться, но не тут-то было! В два часа ночи я проснулся оттого, что, казалось, прямо за окном садится или взлетает большой самолёт. Больше часа выясняли, в чём причина. Оказалось, что сработала аварийная вытяжная вентиляция. Ещё час это устраняли, уснуть удалось в предрассветное время.
А спектакль в зале «Грин» был на грани срыва. Нас ввели в заблуждение, сказав, что никакие мероприятия в концертном комплексе параллельно проводиться не будут. Однако на двадцатой минуте спектакля откуда-то отчётливо зазвучала мерзкая музыка. Источник музыки для меня был неизвестен. Мне пришлось прервать спектакль и долго требовать от администраторов каких-то действий по устранению музыки. Потом я узнал, что этажом ниже заработал караоке-клуб, а караоке и искусство несовместимы в принципе…
Караоке-то более-менее замолчало, но потом врубилась ещё более громкая музыка, потому что в ночном клубе, который также расположен в этом,
