«Аэрофлот» летает раз в неделю. Из-за банкротства «Трансаэро» мы за сутки до вылета не знали, какой компанией полетим. Оказалось, летим «Икаром».
Знаете, не очень приятно лететь самолётом, на борту которого написано «Икар», и одноимённой компанией. Это каким надо обладать изощрённым умом, чтобы назвать авиакомпанию именем персонажа, который прославился исключительно тем, что полетел и разбился… Но о том, как я долетел до дома, расскажу завтра.
Забыл вчера написать… Пока я гастролировал по Дальнему Востоку, одной из самых обсуждаемых тем в регионе было задержание большой партии браконьерской чёрной икры в Хабаровске. Хабаровчане, да и все дальневосточники, гордились этим. Новость облетела не только федеральные СМИ, но даже сутки была на «Евроньюс». ДПС задержала за превышение скорости катафалк, что само по себе удивительно, а уже в гробу обнаружили чёрную икру.
Разумеется, хабаровчане и жители Хабаровского края гордились не браконьерством и не незаконным перемещением чёрной икры, они гордились стилем. Конечно, во всём этом было много гангстерства в его лучших традициях. Короче говоря, люди радовались тому, что новость из их региона впечатлила и порадовала всех, кто понимает…
Вчера я остановился на том, что летел из Магадана авиакомпанией «Икар». Во всяком случае, именно это имя было написано на самолёте. Хотя в самом самолёте везде наблюдалась атрибутика компании «Пегас». Голь на выдумки хитра, главное – и то, и другое с крыльями…
Мне нужно было долететь из Магадана в Шереметьево, пересесть на самолёт до Калининграда и оказаться дома. По расписанию стыковка между рейсами составляла два часа, более чем достаточно. Очень не люблю короткие стыковки, всегда волнуюсь и переживаю, постоянно боюсь опоздать, что, собственно, нередко происходит. В этом же случае стыковка была вполне нормальная. К тому же погода в Магадане стояла очевидно лётная, ничто не вызывало тревоги.
На посадку нас пригласили вовремя, вовремя посадили в автобус и вовремя довезли до самолёта – и с этого момента началось волнение.
Больше получаса из автобуса, стоявшего возле трапа, мы наблюдали, как в наше воздушное судно загружали лежачего больного. Для чего нас привезли к самолёту, не загрузив больного заранее, непонятно. Как вы понимаете, подобное зрелище не добавляет оптимизма, особенно когда на борту лайнера написано «Икар». Благо жителям Магадана всё нипочём…
Я тоже не робкого десятка, но как минимум полчаса моего стыковочного времени было съедено. Ещё минут двадцать мы усаживались в самолёт, потом нас, в смысле наш лайнер, долго поливали антиобледенительной жидкостью. В итоге мы взлетели с часовым опозданием.
Я высказал стюардессе свои опасения насчёт задержки нашего рейса и сократившейся стыковки, на что она уверенно заявила, что пилоты обязательно нагонят упущенное…
Не нагнали.
После трёх часов полёта командир корабля сообщил, что расчётное время прибытия в Москву 17:30, а время моего вылета домой было 18:05. В тот момент, когда прозвучало объявление, я захотел домой с особой остротой. Мой рейс в Калининград из Шереметьево был последним, а на последний рейс из Внукова я тоже не успевал. После двух недель разъездов, после непонятных гостиниц, после постели, в которой до меня спал Филипп Киркоров, домой хотелось нестерпимо, и ночёвка не в своей кровати казалась просто пыткой.
Ужасно обидно опаздывать на три, пять, десять минут. Когда опаздываешь намного, заранее приходит успокоение. Надежда успеет умереть, и наступает примирение с ситуацией. В моём же случае минимальная надежда успеть оставалась, и это было хуже всего.
Мы коснулись посадочной полосы в 17:25, я включил телефон и позвонил домой, чтобы сказать, что, скорее всего, не успею, но надежда ещё теплится, а она между тем угасала.
Мы бесконечно долго рулили до места стоянки, но надеждочка ещё была: всё-таки транзитных пассажиров стараются ждать.
Но тут старшая бортпроводница сообщила, что мы прибыли в терминал F. А мой вылет был из терминала D. В этот момент я стал заставлять себя расслабиться, уговаривал себя успокоиться и смириться. Мне даже показалось, что смирение пришло, но я продолжал нервничать и сердиться на то, что долго подавали трап, на то, что люди медленно выходили из самолёта и медленно грузились в автобус. Меня бесило, что автобус ужасно медленно едет и что наш самолёт запарковали далеко от терминала.
Чтобы успокоиться, я позвонил ещё раз домой и сказал, что сегодня не прилечу, а постараюсь вылететь первым же рейсом, в семь утра. Я с тоской представлял себе дорогу до центра Москвы, неудобную ночёвку, очень ранний подъём, дорогу в аэропорт и прочее. Я понимал, что из-за такой вот ночи и раннего перелёта следующий день – такой ценный день дома – будет испорчен тем, что я наверняка полдня буду спать, а потом полночи не спать…
Но автобус подвёз нас к терминалу D. Стало понятно, почему мы так долго ехали. Я, уже не торопясь, вошёл в здание. На часах было 17.53. Никакой надежды!
Не знаю почему, но я повернул в сторону стойки транзита и обратился к барышням, стоявшим за стойкой. Я сказал им, что вряд ли могу на что-то надеяться, но всё же очень хочу улететь домой в Калининград, потому что только что прилетел из Магадана, а рейс задержался. До фактического вылета оставалось меньше десяти минут. Одна барышня сразу развела руками, другая попросила паспорт, третья стала куда-то звонить, и вдруг одна из трёх сказала: «Печатай посадочный!» Аппарат загудел, из него, как самый яркий символ надежды, вылез посадочный талон, мне его сунули в руку вместе с
