Маттеи? Или боги смутили твой разум, что ты сообщаешь неправду о моей смерти, и дочь твоя вступает поэтому на трон? Не говорите мне ничего! Я слышал все, достаточно. Ты, Тикаль, – клятвопреступник, а ты, Маттеи, – лжец. Я отомщу вам!.. Стража! Взять обоих!
Воины, стоявшие близ самого трона, немного замялись, но потом двинулись вперед, чтобы исполнить приказание Зибальбая. В эту минуту молчавшая до сих пор Нагуа поднялась с места и крикнула:
– Как?! Вы смеете поднимать руку на своего касика? Или вы не боитесь гнева богов за это святотатство? Жив Зибальбай или нет, но его правлению настал конец, раз совет старейшин возложил корону на голову Тикаля. Его решение не может подлежать отмене.
– Она говорит правду! – подтвердил Тикаль. – Не смейте дотрагиваться до меня, если только хотите еще жить под солнцем!
Все это время, как я заметил, он не спускал глаз с Майи, красота которой произвела на него огромное впечатление. Зибальбай собирался ответить, но Маттеи опередил его. Он подошел к старому касику и низко ему поклонился.
– Не гневайся, господин мой! Ты много странствовал и теперь утомлен. Завтра перед всем народом, с высоты пирамиды мы разберем наше дело, и каждому будет воздано по его заслугам или по его вине. Тебе надо отдохнуть после долгого пути, а теперь позволь тебя приветствовать с благополучным возвращением, и твою дочь также. Скажи только нам, кто эти чужеземцы, пришедшие с тобой?
Оглядываясь по сторонам, как волк в западне, и видя мало сторонников, на которых он мог бы положиться, Зибальбай заговорил:
– Ты прав, Маттеи. Я удручен усталостью, годами и коварством людей. Завтра народ решит, кто их касик, – я или Тикаль. Завтра же я скажу, кто эти чужеземцы. Теперь же прошу обращаться с ними хорошо для вашего собственного блага… Нет, я здесь не буду ни есть, ни пить….
Позвав с собой поименно нескольких знатных, он вышел из палаты.
– Кажется, он забыл про меня! – со смехом сказала Майя. – Привет тебе, Тикаль, и тебе, Нагуа, удостоившаяся занять мое место. Каков бы ни был исход всего дела, желаю вам счастья и взаимной любви.
Тикаль сошел со ступеней трона и, обращаясь к Майе, сказал:
– Клянусь тебе, Майя…
– Не клянись, Тикаль! Дай лучше мне и моим друзьям еды и питья, потому что мы прибыли издалека и нам нужно подкрепить силы… Какой красивый наряд на новобрачной и какие чудные изумруды! Вероятно, они взяты из моих сокровищ. Пусть она примет это как мой свадебный подарок. Посторонись, Тикаль, чтобы я могла видеть знакомые и дорогие мне лица…
Все присутствующие не сводили глаз с сеньора, который всей своей наружностью так резко отличался от всех туземцев. Не обращали на него внимания только двое: Тикаль, поглощенный лицезрением Майи, и Нагуа, одиноко сидевшая на троне. Наконец и она встала и подошла к Тикалю.
– Дайте дорогу молодым! – громко велела Майя. – Иди, Тикаль, уже поздно, и твоя супруга ожидает тебя!
Он что-то пробормотал в ответ и удалился, а Майя продолжала говорить окружавшим ее проводникам:
– Как хороша молодая и как мужественен молодой, но я видывала более счастливых супругов в брачный день. Друзья мои, прощайте! Маттеи, поручаю твоим заботам этих чужеземцев. Приведи их ко мне завтра утром, так как, исполняя желание своего отца, я хочу показать им наш город, прежде чем мы соберемся в верхнем храме.
Через множество переходов Маттеи привел нас в большую комнату, освещенную серебряными светильниками, и очень любезно предложил отведать стоявшие на особом столе прохладительные напитки и великолепные плоды. Вдоль стен располагались два ложа с шелковыми покрывалами, а мы так были утомлены, что поторопились проститься и лечь спать. Но заснуть я не мог. Мне было ясно, что Зибальбай здесь лишний и что наутро предстоят большие волнения. Тикаль не отдаст захваченную власть. А какова будет наша судьба, я и предположить не мог. Народ опасается чужеземцев и без труда принесет нас в жертву. У нас был только один добрый друг – это Майя.
Только к утру я немного забылся и был разбужен сеньором, который весело насвистывал какую-то песенку, с любопытством осматриваясь вокруг.
– Мне очень весело, – ответил он на мой вопрос. – Мы достигли таинственного города, который, кажется, еще лучше, чем мы могли мечтать. Тикаль женат, а Майя свободна. Богатств здесь достаточно для основания трех индейских царств. Зибальбай богат больше, чем нужно, так что ровным счетом не о чем кручиниться!
– Боюсь, вы рассуждаете легкомысленно! – ответил я ему. – Борьба между Зибальбаем и Тикалем будет самая упорная. А что касается Майи, то я убежден, что он по-прежнему любит ее. Богатств тут действительно много, но дадут ли мне хоть малую часть их для моих целей? Очень в этом сомневаюсь.
– Я не стану расстраивать себя такими маловероятными предположениями и в особенности будущей судьбой этого народа… Но кто-то стучится к нам!
Я открыл дверь, и в комнату вошел слуга с жидким шоколадом в чашках и печеным хлебом. Пока мы завтракали, пришел Маттеи. По его усталому лицу видно было, что он не сомкнул глаз всю ночь.
– Хорошо ли отдохнули? – спросил он нас.
– Как нельзя лучше! – ответил я.
– Я этого не могу сказать про себя, потому что на мне лежит обязанность наблюдать звезды. В особенности трудно с одной из них, моей собственной,
