и он об этом знал. Часто пострадавший терял силы всего после нескольких шагов. Однако в этом случае он действительно без особых усилий дошел до складного табурета, стоявшего в противоположном конце палатки, и уселся на него. На столе стояла миска со свежим инжиром, виноградом и апельсинами. Полиньяк услышал, что в животе заурчало. Разломав пальцами инжир, он проглотил его. Налил себе из кувшина красноватой жидкости, к его огромному удивлению оказавшейся вином. Разве мусульмане не отказываются от алкоголя? Пожав плечами, он сделал большой глоток и съел оставшийся инжир. Затем снова наполнил бокал и поднял его к висевшему на стене портрету, словно желая ему здоровья. Сулеймана Великолепного? Мурада Кровавого? Для него все эти турецкие князья были на одно лицо.
Полиньяк услышал шорох, когда кто-то отодвинул в сторону полог палатки, и вскоре внутрь вошел мужчина в белом тюрбане. С собой у него был большой кожаный мешок через плечо. Мушкетер внутренне содрогнулся. Судя по всему, этот тип был фельдшером и пришел, чтобы испытать на нем какие- то медицинские процедуры. Пребывание в лазарете под Намуром было еще живо в памяти, и он прекрасно помнил, как его мучили хирурги.
Мужчина поклонился и произнес на довольно сносном французском языке:
– Приветствую, эфенди. Я – Абдулла Четтини, врач сорок девятой янычарской орты. Вижу, вы сумели встать.
– Добрый день, месье. Где это я?
– В полевом лагере моей орты, неподалеку от деревни Чешме.
После драки с Вермандуа Полиньяк помнил очень мало. Судя по всему, у него была лихорадка, поскольку сейчас он мог вспомнить только то, что ехал в повозке, лежа на носилках. Сколько длилось путешествие, сказать он не мог.
– А где находится Чешме?
– На побережье, примерно в двадцати фарсахах от Смирны, напротив острова Хиос, если это о чем-то говорит вам.
Полиньяк проворчал в ответ что-то, что должно было означать согласие.
– У вас наверняка много вопросов, однако я не тот человек, который сможет на них ответить. Это сделает командующий, когда вы почувствуете себя лучше. Позвольте мне поменять вам повязки и посмотреть, как заживает ваша рана. Прошу, снимите рубашку.
Полиньяк подчинился. Только сейчас мушкетер заметил, что одет как мусульманин. На нем было что-то вроде ночной сорочки, саруэл[89] и длинный ярко-зеленый кафтан с вышитыми узорами. Его собственной одежды нигде не было видно. В душе всколыхнулась тревога. Не считая того факта, что слишком широкие брюки и достающая почти до щиколоток рубашка были ему чужими, для мушкетера королевской гвардии было позором потерять свое оружие – шпагу, пистолеты, но самое главное – камзол с белым крестом и лилией на фоне золотого солнца, знаком его величества.
– Что со мной произошло?
– Вы были ранены. Клинком, который пронзил ваше правое плечо, – ответил Четтини, начиная развязывать повязку. – Кроме того, у вас было множество синяков и сотрясение мозга. Вы знаете о землетрясении?
– Это… нет. Что за землетрясение?
– Землетрясение в Смирне. Город был полностью разрушен. То же самое касается дома, в котором вы находились. Он рухнул над вами, вас вытащили из-под обломков в бесчувственном состоянии. При этом в рану попало много пыли и грязи, поэтому у вас начался жар.
– Вы не ампутировали мне руку?
– Нет, зачем?
– Ну, я не знаю. Но французский фельдшер поступил бы именно так, чтобы зараза не распространилась по всему телу.
Уголки губ Четтини опустились вниз.
– Я не фельдшер, месье, я врач. Я обучался в султанском дворце инвалидов и в Болонье.
– Простите, месье, – отозвался Полиньяк. И тут сообразил: – Вы сказали, в Болонье? Я слышу слабый акцент. Вы итальянец?
Четтини кивнул. Тем временем он успел снять повязку и сейчас осматривал рану на плече Полиньяка.
– Я и не знал, что бывают итальянские девширме.
По выражению лица Четтини Полиньяк понял, что врач придерживается невысокого мнения о его познаниях. Что ж, в отношении осман это даже соответствовало истине.
– Нет, ничего подобного. Мой отец – венецианец. Он был байло дожа в Высокой Порте. Я один из сыновей его стамбульской наложницы.
Врач отвернулся и направился в угол палатки, где стояла жаровня. Вынул из своего мешка сосуд, в котором вскипятил воду, из кармана халата выудил пучок трав, который бросил в воду. Не глядя на Полиньяка, он произнес:
– Вам повезло. Шпага вашего противника прошла насквозь, между лопаткой и плечевой костью, не задев ни артерию, ни важные сухожилия. Вы чувствуете боль?
– Немного.
– Это из-за кровоподтека, образовавшегося внутри плеча. Ваше тело самостоятельно растворит свернувшуюся кровь. Самое позднее через четыре недели ваше плечо будет как новенькое. Или, по крайней мере, в таком же состоянии, как до того.
