– Где это мы? – спросил он у него по-французски.
– В деревне под названием Мадонна, ваша светлость. Полпути проехали.
– Но где же жители?
Солдат пожал плечами:
– Вероятно, на пастбище, с животными. Скоро будут косить сено, работы полно.
Овидайя только кивнул, однако про себя решил, что предстоящий сбор урожая – не единственная причина отсутствия жителей деревни. Для крестьян дворяне со свитой означали в лучшем случае необходимость кормить проезжающих и их лошадей. Платы за это не предполагалось. Награда могла состоять в том, что никто из солдат не подожжет их перекошенные хижины и не затопчет на скаку играющих в пыли детей. По крайней мере, так было в Англии и Франции, и ученый сомневался, что итальянские солдаты ведут себя намного лучше.
– По вашим словам, – произнес Овидайя, – можно предположить, что через три часа мы будем в Пинероло?
– Примерно. Впрочем, думаю, французы перехватят нас раньше.
– Понимаю. Есть ли повод для беспокойства?
– Вообще-то нет. – Лейтенант рассмеялся. – По крайней мере, когда вчера я говорил с нашим капитаном, отношения между домом Савойских и домом Бурбонов были вполне сносными. Если бы все вдруг изменилось, мы бы заметили.
Овидайя слабо улыбнулся. Лейтенант понял, что его шутка не слишком удалась, и поспешно добавил:
– Я хорошо знаю командующего крепостью, он благородного происхождения. Раньше был лейтенантом «серых мушкетеров».
Что такого совершил этот человек, что оправдывало бы перевод из Парижа в Пинероло? Добровольно никто не согласился бы занять должность в столь удаленной местности.
– Как его зовут? – поинтересовался Овидайя.
– Жан д’Отвий, ваша светлость.
– И что же дальше?
– Пока мы будем обедать, один из моих людей поедет вперед, он сообщил французскому форпосту, что в Пинероло едет герцогиня с савойской свитой, после чего нам выедут навстречу.
Эта процедура совершенно не нравилась Овидайе. Он предпочел бы появиться в Пинероло без предварительного оповещения, чтобы застать командование крепости врасплох. Однако возразить против действий лейтенанта так, чтобы он ничего не заподозрил, было нечего. Возможно, это не важно. Какой французам прок от информации, что через несколько часов к ним приедет Лавальер? Вокруг Пинероло нет ничего, не говоря уже о высокопоставленных королевских чиновниках, с которыми мог бы посоветоваться комендант. Нет, их план все равно сработает или, по крайней мере, не рухнет из-за такой мелочи.
Поблагодарив лейтенанта, Овидайя направился к Жюстелю и Марсильо, сидевшим на двух валунах и курившим трубки. Между ними на табурете стояла доска для игры в нарды. Марсильо намеревался выиграть, причем с огромным превосходством.
Овидайя усмехнулся:
– Мне кажется, генерал слишком хорошо разбирается в тактике, Пьер, чтобы вы смогли у него выиграть.
– Наверное, вы правы. Я не выиграл еще ни одной партии. Уже не первую неделю пытаюсь убедить его попробовать другую игру, однако он не хочет.
– И какую же? Фараон? Или пятнадцать? – спросил Овидайя.
Марсильо покачал головой:
– Нет. Он хочет, чтобы я сыграл с ним в мячик.
– Он имеет в виду теннис, – отозвался Жюстель.
– Называйте как хотите. Я слишком стар, чтобы колотить по мячику из пробкового дерева. Предложите игру, в которую можно играть сидя. Подойдет любая.
Вместо ответа Жюстель сделал ход, который можно было назвать только поразительно глупым. Марсильо с каменным лицом дождался, пока гугенот закончит, а затем бросил кости и забрал у противника две шашки.
– Признаю свое поражение, – произнес Жюстель. – Сколько я вам должен?
– Уже триста двадцать пистолей, друг мой.
Овидайя шумно вздохнул:
– Вы играете на такие деньги?
– Что ж, мы в радостном предвкушении будущих синекур, – с усмешкой ответил Марсильо.
Овидайя покачал головой:
– Шкура неубитого медведя, вы же знаете эту поговорку.
