их бывшие хозяева, стали ходить в этих сюртуках под палящим солнцем в Капитолий, обратили в рабов своих же братьев, коренных негров, создали плантации. В наших клубах то же самое, имитируется чужая форма, внешняя, ритуальная оболочка, а не социальное и культурно-историческое содержание. А потом говорят, что у нас есть светская и клубная жизнь. Какая может быть светская жизнь у человека, который позавчера с кичи откинулся. Светская жизнь — это когда вы ходили в эту школу, в этот колледж и в этот университет на протяжении, как минимум, четырех поколений. Нельзя светскую жизнь подменить джентльменами удачи, это относится и к бизнесу, и к культурной жизни.
Корр: Но ведь именно в петровское время все и началось — с нуля, а потом постепенно развивалось и…
ИК: Да, и только к царствованию Александра Первого, не раньше, приобрело характер некой органики, содержание и форма слились в единое целое. Ведь еще екатерининский двор был помесью деревни с декорациями, которые специально выстраивались для Вольтера. Что ждет нас в будущем? Глубокое планирование истории — занятие безнадежное в любой стране.
Корр: А как же быть с молодежной субкультурой, как ее называют?
ИК: Молодежная культура не заорганизована, она не выполняет социально-командных функций, поэтому ее формы бывают очень своеобразны. Культура может начинаться с подражания, вспомните наших хиппи или панков. Но, подражая, молодежная культура сразу привносит какие-то свои черты в воспринятое извне, благодаря самодеятельности масс, которая развивается стихийно и приводит к непредсказуемым результатам. Молодежная культура вообще и наша в частности не является абсолютной калькой с чего-то. У нее народно-стихийный характер, оригинальные формы и самобытное содержание.
Идеальный оппортунист
Его имя знают если не все, то очень многие. При этом он сам до сих пор загадка, остающаяся в некоторой тени. Когда-то прочно ассоциировался со знаменитой рок-группой, название которой — «Наутилус Помпилиус» — тоже принадлежит его фантазии. Но времена рок-музыки отошли в очень давнее прошлое. Сейчас Илья Кормильцев живет в несколько ином знаковом качестве, оставаясь по-прежнему поэтом, музыкантом, философом, переводчиком и издателем.
ЕИ: В настоящее время ты больше известен как переводчик новой для современного русскоязычного контекста прозы, при этом являешься главным редактором скандального издательства, пишешь стихи. Круг твоих занятий определить стороннему наблюдателю очень сложно. Расставляешь ли ты какие-то приоритеты, выделяешь ли для себя что-то главное?
ИК: Между тремя вышеназванными ипостасями (переводчик, издатель, поэт) я не провожу никаких границ для себя. Главное определение в этом смысле — я сам. Всю жизнь я пытаюсь позиционировать себя как некую личность, которая выражается в окружающем пространстве различными способами. Это могут быть стихи, песни, переводы, политическая деятельность, публицистика. В окружающей меня реальности я выбираю точки наименьшего сопротивления и устремляюсь туда, как газ. В разную эпоху и в разное время эти точки совершенно разные, и я выбираю их, исходя из возможностей этой реальности. Например, сейчас люди активнее слушают музыку, а сейчас люди активнее читают публицистику, а сейчас люди больше интересуются еще чем-то. В этом смысле меня можно назвать идеальным оппортунистом, идеальным коньюнктурщиком, если исходить из содержания того, что я делаю, а не из формы. Содержание — это я сам, а форма — она всегда зависит от тех возможностей, которые предоставляет время. Я не вижу принципиальной разницы между формами моего присутствия в реальности.
То, что я сейчас достаточно активно занимаюсь переводами, как раз связано с некоторыми обстоятельствами времени. Находясь на этом этапе своей жизни, я понял, что если мне хочется вырваться из предназначения, отведенного мне обществом в прошлый этап, где я себя достаточно заметно проявил, как человек, который писал какие-то там песни, я не могу сразу взять и начать писать романы, или заниматься политической деятельностью. Вначале мне нужно найти какую-то промежуточную ступень, которая дистанцирует меня от прошлого. А перевод — это такое хорошее место, где можно отсидеться, чтоб переждать период трансформации от одной фазы развития к другой.
ЕИ: Как профессионал, постоянно имеющий дело с иностранной переводной литературой, можешь ли ты согласиться с мнением, что для автора переводчик стихов — конкурент, а переводчик прозы — соавтор?
