относятся к эпохе Второй мировой. Поэтому если с ней будут проблемы, значит, мы живем в сумасшедшем мире.
Корр: Замышляются ли в издательстве «Ультра. Культура» какие-нибудь проекты, связанные с предстоящими выборами президента России?
ИК: Да, замышляются. Планируется несколько книг, пока трудно сказать сколько, в новой серии под названием «Проект „Россия“». В них будет рассматриваться актуальная политико-социальная ситуация. Первой в этой серии выйдет книга Станислава Белковского и Владимира Голышева «Бизнес Владимира Путина», а за ней, возможно, последует и ряд других.
Корр: Чем Вы сейчас занимаетесь?
ИК: Я только что закончил редактировать последний роман Александра Андреевича Проханова «Теплоход „Иосиф Бродский“», который в апреле должен быть опубликован. Эту книгу мы тоже выдвинули на «Национальный бестселлер», и хочется выпустить ее как можно быстрее, до начала летнего сезона.
Корр: Я заметила, что Вы достаточно активно участвуете в «Живом журнале». Как Вы оцениваете этот сравнительно новый вид общественной коммуникации?
ИК: Как потенциально интересный, хотя пока в нем слишком много «кухонного». Это, конечно, неизбежность любого открытого форума, но хотелось бы, чтобы было меньше этого «кухонного» и больше понимания, как можно эффективно пользоваться этим инструментом. «Живой журнал» — это индивидуальное средство массовой информации, которое до сих пор не оценено по-настоящему.
Зачатки такого понимания можно заметить уже сейчас: активные, имеющие свою позицию пользователи уже давно не воспринимают его как личный дневник. Но все в немалой степени зависит от социальной структуры каждого конкретного «комьюнити».
Кто именно скурвился
«Я не нонконформист», — утверждает Илья Кормильцев. После чего добавляет: «Моя задача — разрушить этот мир».
Написать «Скованные одной цепью» и «Шар цвета хаки», издавать книги, моментально обретающие скандально-политическую славу (от сборника околоисламской публицистики «Аллах не любит Америку») до творчества российских скинхедов, просто активно не любить всякую государственную власть и при каждом удобном случае свою нелюбовь выражать публично — кажется, это и есть путь современного нонконформиста в современной же России. Однако Илья Кормильцев, поэт, глава издательства «Ультра. Культура» и просто один из самых ярких политических вольнодумцев нынешней России, не любит, когда его называют этим заморским словом:
ИК: Мне кажется, что термин «нонконформист» используется сегодня в немного искаженном понимании: им обозначают любого человека, не согласного со сложившимся статус-кво. В этом случае нонконформист выпадает из политического поля и из области интеллектуальной деятельности вообще куда-то в область социальной психологии. Закоренелый уголовник-социопат, который ловит девочек, а лучше мальчиков, чтобы их скушать, при таком понимании термина есть нонконформист, хотя никакой мыслительной деятельности он не ведет. «Нонконформизм» — одно из удобных политических ругательств, созданных 20 веком и уже ничего не означающих, кроме буквосочетания «нехороший человек». Как слово «фашист», например, или «педераст», ими ведь давно уже называют по большей части отнюдь не национал-социалистов и не представителей секс-меньшинств…
Илья как нонконформист, не уважающий это слово, ведет войну на всех фронтах. Воюет он одновременно с депутатом-патриотом Адександром Чуевым и с правозащитниками всуе (по мнению Кормильцева) «использующими прилагательные „фашистский“ и „нацистский“ для демонизации политических противников». С либерализмом по Чубайсу и коммунизмом по Ленину. С единороссами и с «новыми правыми» Каспароваи Касьянова. За что Кормильцев, понятно, периодически огребает от всех. О чем иногда даже жалеет:
ИК: Ругнешь человека нонконформистом, и всем ясно, что консенсуса с ним не достигнешь: маргинал, что взять. В этом смысле я ни конформистом, ни нонконформистом не являюсь: я совершенно отчетливо осознаю свои политические задачи и вижу своих союзников.
ЮВ: И каковы задачи?
