ДР: Если взять 1984 года, когда обрушились черненковские репрессии — рок был в загоне, повсюду гуляли эти «запретные списки», а потом вдруг рок стал рупором тех самых масс, отражением их коллективного бессознательного, в том числе и Ваши тексты. Но сейчас есть пресловутый «Oi!», то есть музыка скинов, которая, в принципе, под точно таким же запретом, как рок в 1984. Мелкие концертики скиновских групп на 100–200 человек, которые лично мне напоминают полуподпольные концерты 1980-х годов без всякой рекламы, когда только «знающие люди» проинформированы, куда приехать, убогая аппаратура… Даже есть прецедент посадки Дениса Герасимова именно за его песни, а не за что-то еще. То есть фактически создается среда запрещенности, причем она базируется в основном на запрете музыки и поэтики. Концерты НС-музыки постоянно прессуются, музыканты прессуются, те, кто ходят на концерты, вполне допускают, что могут быть задержаны милицией — словом, все в точности, как в 1980-е. Ни одна политическая сила не может этим «похвастаться». Ну кто из силовиков станет разгонять концерт, организованный каким-нибудь «Яблоком» или КПРФ? Не кажется ли Вам, что именно за нами, упрощенно говоря, правда жизни?
ИК: Это очень может быть. Ведь тогда, когда рок был в загоне, нельзя сказать, что его слушали все. Это сейчас появилось много преувеличений благодаря либеральной публицистике. Большинство-то народа «Песняров» слушала и попсу, начинавшую подниматься, ВИА разные и прочее. На рок-концерты тоже ходило очень маленькое, ограниченное и очень, так назовем, не придавая эмоциональной окраски этому слову — сектантская группа людей. Речь тоже шла не о толпах народа. Потом изменилась ситуация и появились стадионы. Так что вполне возможна ситуация, когда прессуемые нынче скин-группы будут собирать стадионы. Вполне возможная ситуация. То есть всегда все новые, цементирующие культурные явления по началу выглядят, как развлечения небольшой маргинальной группы людей. Так всегда бывает…
В шатающемся мире
Главный редактор издательства «Ультра. Культура» отвечает на вопросы «Завтра».
Корр: В свое время вы были известны как рок-поэт, автор большинства текстов песен «Наутилуса Помпилиуса», да и вообще как человек, значительно повлиявший на развитие отечественного рок-движения. В середине 1990-х появляется Кормильцев — переводчик и критик. Ныне вы глава радикального издательства «Ультра. Культура». Как проходил ваш генезис? Или же изменилась эпоха и своим изгибом затронула другую сторону личности?
ИК: Думаю, никаких разных кормильцевых не было. Современная жизнь так устроена, что незнакомого человека мы воспринимаем через преломление в СМИ. А имидж человека может не иметь никакого отношения к его личности. Поэтому противоречия тут можно искать в имидже, который создается в силу каких-то наших социальных информационных предрассудков, а не внутри человека.
Кончилось рок-движение, началась издательская практика. Фактически речь идет о попытке самореализации, о попытке мышления вслух, которым является любое творчество в широком смысле этого слова, включая общественную и политическую деятельность. Сначала использовался один канал для самовыражения, как он перестал быть уместен, появился иной, более уместный или эффективный. Может быть, просто я дорос до него. Не хочу сказать, что двадцать лет назад я был таким же — безусловно, я эволюционирую, развиваюсь как личность, но тотального противоречия нет.
Я избегаю четкого позиционирования — литератор, поэт или издатель. Мне кажется, что эти определения имеют обратную силу, как в пословице «Назвался груздем — полезай в кузов». Нынешнее общество устроено так, что человек становится рабом своей самоидентификации. Мне это хорошо известно как человеку, который был достаточно популярен в той же рок-среде. И, говоря на языке корпораций, совершить ребрендинг — требует огромных усилий. В обществе существует огромная инерция по отношению к публичной фигуре. Вам как сотрудникам газеты «Завтра», думаю, прекрасно известно, как работают ярлыки. На человека приклеивается ярлык, после чего информационная среда избавляется от необходимости как-то его объяснять — это либерал, это красно-коричневый, это художник, а это ответственный политический деятель. Все эти наклейки грузом ложатся на плечи человека, разумеется, за исключением тех случаев, когда он сам с радостью готов самоидентифицироваться. Есть люди, готовые воплощать определенные публичные персоны, или у которых есть призвание играть, ибо таково жизненное призвание.
