Я смотрел ему в глаза, а потом в челюсть, — показывая тем, что место для удара выбрал, и он это понял. А дрогни я вчера хоть чуточку, то большой драки не миновать. Думаю, что такие углы надо срезать, чем чёрт не шутит вдруг действительно досрочно можно уйти? Начальник и воспитатель обещают. Но я со своим норовом особо не полагаюсь на эту привилегию. Но всё — таки! Конечно, больше я надеюсь на амнистию. Вся тюрьма об этом говорит.
— Ты думаешь, у нас амнистию не ждут? Ждут, ещё как ждут!
Посмотришь, освободят по этой амнистии у кого срока по одному году, да и то у инвалидов детства.
— Хорошо, с амнистией всё ясно, а как насчёт досрочного освобождения?
— Про досрочное освобождение выкинь из головы. Это не для нас с тобой. Бугор наш, Витёк тоже не надеется. Чтобы уйти раньше надо быть или обиженным или красную повязку одевать, а если надел красную повязку, значит, рапорта по каждому нарушению должен писать. Это не тюрьма, там все блатные. А на зону поднимаются, некоторые суками становятся такими, что попку за свободу готовы поставить. Я бы сейчас на тюрьму с удовольствием поехал. Уйти от этой грязи на время. Там отдохнуть можно. Хавай, да книжки почитывай, — мечтательно сказал Юрка.
— Надоедает и тюрьма быстро, — сказал Беда, — на зоне лучше. Свежий воздух, кругом разные лица, а там ежедневно одно, и тоже. Муторно и на нервы давит.
Мимо них прошёл начальник отряда Кольцов, завидев стоявшего с Юркой Сергея, он попросил его зайти к нему в кабинет. Беда последовал следом за ним.
Майор в кабинете снял с себя шинель и поставил чайник на электрическую плитку.
— Чай Беда будешь со мной пить, — спросил Пётр Егорович.
— Нет спасибо, не хочу скоро обед, — вежливо отказался Сергей.
— Я тебя для чего пригласил к себе, не догадываешься?
— Уважаемый Пётр Егорович, я же не Вольф Мессинг, мысли на расстояния не могу читать, — ответил Беда.
— Я смотрю, ты парень не простой, сразу виден талант артиста. Спесь с Галиулина сбил вчера быстро. Что у вас с ним произошло? Молчишь? Я знал, что не скажешь. Но я всё знаю. За вчерашний мордобой, который ты устроил около корпуса положен тебе изолятор.
Беда, состроив невинное лицо, посмотрел на начальника отряда.
— Да, да, — именно изолятор. И Филатову с Желандиновым тоже по пять суток положено, но так — как ты преподал хороший урок крохоборам и проучил эту нечисть, помещать тебя в ШИЗО не буду. Теперь мне скажи, что тебя связывает с Бородой? Он у нас на плохом счету. Нарушитель внутреннего распорядка и смутьян. Хотя вроде мы его уважаем, а вернее сказать — жалеем. Если ты с ним и дальше будешь дружбу водить, то об условно досрочном освобождении и думать забудь.
— Пётр Егорович, — обратился, Беда к начальнику отряда, — Балашова я знаю с первого класса, даже сидел с ним за одной партой. Это очень добрый парень с ранимой душой и я на него всегда на свободе положительно влиял, думаю и здесь помочь ему исправиться. Помогу подтянуться в учёбе. Знаю, какие именно предметы у него хромают. И я буду остерегать его от необдуманных поступков. Я вам это гарантирую.
— Даже так, — произнёс Кольцов, наливая себе, чай в стакан. — Будем надеяться, что так оно и будет, и изучающим взглядом, окинул он Беду. — А то, что вы с ним вместе учились я, узнал об этом в первый день, как ты поступил в колонию.
Беда ничего ему больше не говорил, а только понятливо хлопал своими длинными ресницами и слушал:
— Теперь давай поговорим о твоей трудовой деятельности.
Мы с Иваном Ивановичем были сегодня у начальника производства. В кузницу сегодня не пойдёшь, будешь работать на новом шикарном месте, — в портновской мастерской. Это привилегированное место. Находится мастерская на территории колонии, в двух шагах от нашего корпуса. Будешь шить спецодежду для колонии и постельное бельё. Но хочу тебя предупредить, что работать будешь в одну смену с теми, кого ты обидел. Шамиль, там тоже работает, так, что смотри у меня, чтобы никаких эксцессов с ними не было. Как только узнаю что непотребное, все пойдёте в карцер.
— Всё я понял Пётр Егорович, спасибо вам большоё за внимание ко мне и заботу о моём здоровье, я вас с Иваном Ивановичем не подведу, — отблагодарил начальника Беда, но мысленно он себе сказал: — «Да пошли вы все к чёрту со своей заботой. Бабскую работу мне нашли, геморрой зарабатывать. Откуда они узнали, что я шить могу. Неужели мать на свидании рассказала. Думают, я там стахановцем буду. Чёрта с два. Я портной только для себя. Посмотрю, если не понравится, опять им косаря вставлю и на больничку свалю»
…Перед обедом Беда сообщил Юрке, что ему дали новую работу в портновской мастерской, и будет он работать вместе с Шамилём.
— Это здорово, лучшей работы на зоне нет, — ты держись за неё. Ты же на свободе брюки даже мне шил. И здесь те же брюки будешь строчить, ковбойки научишься шить. Выйдешь на свободу, всегда на кусок хлеба заработаешь. Каждый мечтает устроиться на это тёпленькое место, но не каждого туда берут. А с Шамилём, я думаю, у тебя там проблем не будет. Он тоже не дурак, себе на попу приключений искать, это не в его правилах. Хитрый как лис.
Беда подошёл к своей кровати и увидал, что там лежит, чья — то новая роба.
— А это, что? — показал он на робу.
— Это тебе Гесс раздобыл, примеряй твой размер, а то у тебя балохонистая роба, а здесь опрятный вид имеет большое значение.
