авторитета липового припал.
— Мы с ним кровные земляки и по первому разу на шестой зоне вместе чалились, — ответил Дуда. — И Юру Лба я тоже хорошо там знал.
— Что авторитет зоны теперь скажешь? — проскрипел зубами Витёк.
— Братишки, я виноват перед вами. Век свободы не видать. Хотел только проверить его.
— Помышлял ознакомиться с письмами и сплести интригу? — со свирепым лицом, надвигался на него Зуб, — да родственник он Минина, пускай тебя это не волнует. Это я говорю, и Лука может подтвердить.
Беда подошёл спокойно к Вадиму, и никто глазом не успел моргнуть, как Бурый пополз по стене от его мощного удара.
— Может форшмануть его для надёжности, чтобы никогда не лез в авторитеты, — предложил Лука.
— Не надо, он никуда больше не полезет. Отсиженный им большой срок надо уважать. Он будет жить теперь тихо, — не дал опустить его Зуб.
— Правильно я говорю, Вадим?
— Угу? — простонал он.
— А вы ребята, чего стоите? — посмотрел Беда на Милого и Дуду, — исправляйте свою ошибку быстро. Базар закончен.
Милый и Дуда подошли к Африкану и вежливо извинились перед ним, пожав ему руку.
Все ушли по своим местам, оставив, валяться в туалете Бирюка и Вадима.
В эту ночь Беда не спал, нервы были расшатаны до предела, и он мысленно аплодировал в это время себе.
На следующий день за завтраком в столовой, к нему подошёл Зуб и мужчина лет тридцати пяти, которого звали Спирька. Он крепко пожал Беде руку.
— Ты опередил нас, мы видимо долго запрягали. Ждали свидетеля серьёзного, который сейчас в изоляторе сидит.
— Я не вижу их за завтраком, — встревожено сказал Беда, — как бы они на вахту не ломанулись?
— Это исключено, они хоть и борзанули, но стучать никогда не будут, а завтракают они в первую смену, потому что работают на самой дальней стройке, — пояснил Спирька.
После завтрака Беда пошёл на работу. Цех находился в подвале, рядом с мастерской Луки. Он представлял собой большой зал, где были установлены наждачные круги, на которых шлифовались медицинские инструменты. Работа была сидячая и несложная, однообразная, но давала творчество голове.
Здесь можно было под работу круга думать, о чём хочешь, и сколько хочешь, курить на рабочем месте. Бугор объяснил ему азы работы. Беда для себя сделал вывод, чтобы создавать материальные ценности необязательно иметь профессиональную подготовку, немного сноровки и план готов.
Через час после начала работы Лука принёс новость, что ни Бирюк, ни Вадим на работу не вышли, — оба находятся в санчасти. После обеда узнали, что их увезли в тюремную больницу с переломами челюстей, а у Вадима в придачу обнаружили ещё сотрясение мозга.
Зона жила в спокойном безмятежном режиме. О ночном конфликте, практически никто не знал, кроме узкого круга лиц, которые участвовали в разборке. Кум Моисеев в этот день находился допоздна в зоне и вызывал к себе поочерёдно активистов и блатных. Вызвал он и Луку:
— Лука, ты слышал, что двоих отправили сегодня в больницу это Грибова и Кочнева. У них у обоих переломы челюсти. На зоне не было случайно массовых драк вчера?
— Зачем спрашиваете? — хладнокровно ответил Лука, — если бы и знал, всё равно не сказал бы. Я вам не театр у микрофона.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства, а не хочу, чтобы ты перед свободой был вовлечён в неприятную историю. Знаю, твой буйный характер и знаю, с кем ты водишься на зоне. А так же знаю компанию Грибова, то есть Бурого.
— Ну и что из этого? — не дрогнул у Луки не один мускул. — Неужели, я кусаться буду с ними. У меня праздник был вчера. Я Беду встречал. А Грибов, мне, — как шёл, так и ехал.
— Ваши отношения, как мне известно, были натянуты. Сам понимаешь, и этот факт отрицать тебе глупо. Мне, откровенно говоря, не жалко ни того, ни другого. Подонки оба хорошие. Я пекусь о будущем. Чтобы не было никаких разборов после того, когда они вернутся с больницы. Если ты скажешь не возвращать их назад, так и будет. Понимаешь, о чём я говорю? Никто, кроме вашей компании, не посмеет схватиться с Грибовым. Зубы ещё не отросли.
— Гражданин начальник, откровенно вам скажу, — начал вводить в заблуждение кума Лука. — Наша семья тут не при делах, но слух идёт по зоне, что они между собой схватились и вывернули сами себе челюсти. Обычное дело. Дрались один на один. Закладывать они себя не будут. А нам с ними делить нечего. Мы люди серьёзные. Бакланить не наш удел.
— Ты хочешь меня убедить, что ты не драчун? — Смешно от тебя слышать такое. Я — то знаю, какой ты «скромник».
Лука откровенно рассмеялся над выданным сравнением кума.
— Смешно тебе, а мне хоть губы кусай за этих обормотов
Может, ты правду говоришь? — потёр кум затылок, — и дай бог, чтобы было всё так, чтобы у меня голова ни сейчас, ни после не болела. Да вот в душе у меня сидит маленький подсказчик и говорит, что сил у тебя с приездом Беды прибавилось. Сейчас это не тот дворовый Беда, что раньше был. По правде говоря, он и раньше скор на кулак был, — растерянно сказал кум.
