имеем в сезон больше двухсот миллионов. Фура уже был за колючкой, когда Захар приехал за данью к Боровику. Они много выпили спиртного, и я чуточку пригубил. Захар запросил, видимо много. Сколько я не знаю. Но слышал, когда Минин перед уходом сказал, что спалит Лабу к чертям собачьим вместе с её обитателями. После этого Боровик головой подал незаметно сигнал Кактусу и тот бросил ему песок в глаза из пожарного ящика, а Боровик накинул приготовленную сеть. Когда они его обмотали сетью. Кактус ударил по голове Захара огнетушителем. И после этого он срезал у него ремешок на часах, а мне отдал его мобильный телефон. Я им не пользовался, для меня эта техника непостижима. Он до сих пор лежит в тумбочке на Лабе. Потом они Захара обвязали верёвками, и опустили на несколько минут в Волгу. А мне сказали, что бы я вместе с телом отогнал катер подальше и бросил тело в реку, не забыв намотать на винт сеть вместе с телом. Я сделал так, чтобы было понятно, что Захар сам запутался в сетях, замотав только руки. За мной подъехал Кактус, на нашей лодке. Проверил работу и увёз меня на Лабу. Вот и вся история смерти Минина, но я действовал под воздействием страха. Откажись мне выполнять их указания, они бы и меня убили. После этого они мне подняли зарплату в три раза, но я, её добросовестно отрабатывал. Грузил и разгружал все материалы, которые приходили к нам и которые мы отправляли.
– Всё с этим ясно, а где у вас находится хозяйственный двор, где веники делают и завод сухих красок? – спросил Гнидин.
– Я там был пару раз. В лесу за деревней Плотики. Там есть большая заимка на поляне, бывший хозяйственный двор Химлесхоза. Завод работает только в тёплое время, а веники вяжут круглый год. Там одни бичи работают. Веники и мётла – это очень прибыльное предприятие.
– Найти сможете сейчас? – спросил Гнидин.
– А чего там искать, до Весёлок доезжаете, там развилка будет и ехать надо не вправо, а влево, на большую поляну. Там она и находится. Это километров сорок, тридцать пять от города будет. Но туда сейчас не доберёшься, там, скорее всего горы снега навалило.
Петухов перепугавшись, откровенно рассказал о случайном разговоре с коллекционером марок, который передал ему каталог всей его коллекции и цены на каждую марку. После чего вся эта информация ушла к Боровику вместе с каталогом. И не забыл рассказать, что Юргин один альбом с марками передал Боровику в знак благодарности, что согласился помочь ему возвратить ценную коллекцию.
Петухов всхлипнул носом и, вперившись пристальным взглядом в подполковника, определив в нём главного своего спасителя сказал:
– Боровик с жадностью проглотил эту наживку. Сумма там стояла кучерявая, и велел мне поговорить со своим племянником, так как он является другом Колчака. Коллекционер Андрей считает, что марки были похищены Джагой, Колчиным и моим Витькой. Но Витька, клянётся и божится, что они марки не брали. И я ему верю, а других ребят они должны были дёрнуть на разговор. Я им пообещал, что с Витькой сам поговорю. С Боровиком я сегодня ночью разговаривал по домашнему телефону. А с утра звоню, номер его молчит. Думаю, что он слинял с альбомом не только из города, но и из России. Он ежегодно на Рождественские праздники ездит в Австрию. Возвращения его надо теперь ждать когда все праздники пройдут.
– Ладно, мы довольны вашим откровением, – сказал Гнидин, – вам пока придётся посидеть в камере, а завтра с вами будем работать всерьёз.
– А что мне грозит? – спросил Петухов у Гнидина.
– Вы преступник Петухов, хоть и раскаявшийся. Суд будет решать вашу дальнейшую судьбу. Но вам могу только обещать одно. Суд примет во внимание, что вы активно помогали ходу следствия.
Петухова увели в камеру предварительного заключения. Гнидин, ковыряя в зубах зубочисткой, поглядывая на Ланина и Колотилкина, сказал:
– Ну, что орлы вперёд, вызываем ОМОН и поехали в гости на заимку. Вызволять ребят надо.
– Бандита от бандитов будем спасать, – сказал Ланин.
– Колчин никогда бандитом не был, он был любителем огнестрельного оружия, – возразил ему Гнидин, – покажи мне Ланин, какой бы мальчишка не хотел подержать в руках пистолет? Не найдёшь. Разве, что безрукого, где откопаешь. Даже скрипачи иногда вместо смычка хотят потрогать воронёную сталь.
– Вячеслав Андреевич, не надо меня убеждать? – сказал Ланин. – Человек, преступивший закон, хоть один раз для меня на всю жизнь остаётся неблагонадёжным. А Колчин, раньше был волчонком, то сейчас он превратился в матёрого волка. Тюрьма его не воспитала. Вы же сами отлично знаете без меня, что большую часть своего срока он был изолирован от обычного контингента.
Подполковник приложил руки к голове и сказал:
– Боже мой, если мы старая гвардия покинем стены милиции, произойдёт катастрофа, которая принесёт жгучие слёзы человечеству.
Пепел и слёзы
На заимке в это время до ужаса встревоженный Кактус ругался с Фурой.
– Боровик пропал. Он нас специально ввергнул в эту аллегорию, – орал Кактус, – чтобы мы на его перемёт попались, а сам он точно свалил за кордон. Нас в глушь загнал, чтобы мы втюхались, как лохи. Но этих в живых оставлять теперь никого нельзя, – показал он пальцем в сторону окоченевших от холода Колчака и Джагу.
