косятся… А Инка сама здесь все так устроила. Точнее, ее отец начал, но потом быстро загнулся. Я как раз на раскопках в Узбекистане был, ведь я археолог. Надеялся найти сокровища Тимура. А когда вернулся, тесть мне все и рассказал. Оказывается, его заставили отдать лесодобычу и мебельное производство. Но имеются бумаги, которые доказывают, что хозяин — он. Любой суд признает его наследницу единовластной хозяйкой. Однако сейчас это опасно. Поэтому я и нанял Мастера. Но почему он убил Поварова, мне непонятно. Да и смерти Буркина я не хотел. И как он успел?…
— Это ты его спроси. Послушай, Гриша… — Валентина помедлила. — А ты действительно будешь жить со мной, если у тебя все получится?
— А ты что, сомневаешься? Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Помнишь, как мы встретились? — Он улыбнулся. — Я тогда был покорен старшим лейтенантом милиции. И если бы не ты, сидеть бы мне в тюрьме. Тогда я здорово попал с этими украшениями. Взял их в одном „черном“ раскопе и захотел сделать себе деньги, но попался. А ты сумела все это разрулить…
— Но, как ты помнишь, — улыбнулась Валентина, — не бесплатно. Знаешь, после окончания педагогического я сразу решила идти работать в милицию. Ведь среди несовершеннолетних преступников много детишек богатеньких родителей. И все поначалу шло замечательно. Я имела хорошие деньги, и, может, так бы и продолжалось, если бы мне не захотелось большего. Перевелась в следственный отдел. Там, конечно, деньги были гораздо большие, но я попалась. Правда, благодаря этому я познакомилась с Худым, да и с Мастером тоже. И когда мне предложили уйти из милиции, я связалась с Мастером и не ошиблась. Конечно, я понимала, что рискую не только свободой, но надеялась, что все будет хорошо. Он выполнял найденные мной заказы. Мы с ним отработали пять клиентов, когда появился ты. Знаешь, я думала, ты подослан. Но Мастер тебе поверил. А когда ты признался мне в любви, я решила использовать тебя, как туго набитый кошелек. А потом, — она смущенно потупилась, — сама влюбилась. Но не верила тебе никогда. — Подняв голову, Валентина посмотрела ему в глаза. — Мне казалось, ты меня используешь.
— Господи, — вздохнул Ировский, — как ты могла так думать? Я же…
— Хорошо, — перебила Валентина, — я сделаю все, что ты скажешь. Но запомни, Гришенька, если ты попытаешься меня обмануть, я сама тебя убью, понял?
— Адам! — услышал Худой голос сзади и, повернувшись, увидел подходившую Дашу.
— Ну что? — недовольно спросил он.
— Ты что-то и не заходишь, а ведь в вечной любви клялся, — усмехнулась Даша. — Или эта стерва тебя совсем захомутала? Но с ней-то ты долго не пробудешь, — зло добавила она. — Я ее, проститутку, наголо остригу и…
— Слушай сюда, Воительница! — усмехнулся и Худой. — Делай что хочешь и с кем хочешь. Но не суй свое рыло в мои дела. А то я тебе красоту враз попорчу. Поняла?
— Ты меня пугать, что ли, вздумал? — вызывающе уставилась на него Дарья. — Так не забывай…
— В общем, свали! — Он пошел дальше.
— Адам, — остановила она его, — а ты не в курсе, что на тебя Пахан со своими ножи точат? Подставят тебя, и глазом моргнуть не успеешь. Я это слышала от Хряка, он пьяный ко мне заходил…
— Ты по натуре базаришь или так, от нечего делать язычок чешешь? Пахан узнает — он тебе его враз укоротит.
— Да мне ваш Пахан как шел, так и ехал. У меня своя кодла, и чхала я на вашего самозванца. А вообще-то, говорят, кто-то из столицы прикатил по душу Пахана. Только ты о Хряке не базарь, а то он запросто на нож попасть может. Пахан лютует, беспределом занимается, но что тебя подставить хочет — точно.
— А с чего это вдруг ты обо мне такую заботу проявляешь? — с усмешкой поинтересовался Худой.
— Люблю я тебя, — не отводя взгляда, отозвалась она. — И никому тебя не отдам. Понял? Я специально из Москвы приехала тебя повидать.
Даша быстро ушла. Он растерянно смотрел ей вслед.
„Вот почему Пахан со мной насчет Сысоя базарил, — подумал он. — Замочишь мента — так на всю жизнь повязан будешь. Сука!..“ Худой плюнул.
— Воительница что-то про тебя базарила, — проговорил в сотовый толстый лысый бармен. — Худой разозлился. Я толком не слышал, что именно, но про тебя — это точно.
— Благодарю, — отозвался Пахан. — Интересно, что они говорили насчет меня? Впрочем, это я выясню. А ты, Кок, будь на стреме. Туда могут зарулить Каштан с Пингвином. Я хотел бы знать, о чем они чирикать станут. Выяснишь, сразу мне звони. Сам знаешь, отблагодарю.
— Неприятности? — с усмешкой спросил Баптист.
— Есть немного, — вздохнул Пахан. — Вообще похоже на заговор… Слушай, а ты никому ничего не пел против меня?
— На кой хрен мне это надо? — поморщился Баптист. — Меня послали проверить, не набиваешь ли ты себе карман за счет общака. Если так, то, считай, ты свое отжил. Естественно, забуробишь хоть трохи, и как с самозванца спросят. Твои шестерки, если, конечно, узнают, что ты им лапшу на уши вешаешь, могут и получить с тебя. Но пока ты вроде в рамках. Главное, не буробишь и не лезешь в разборки. А общак в норме. Когда я узнал, что ты себя законником объявил, думал, у тебя крыша съехала. На кой хрен тебе это понадобилось? Ведь рано или поздно с тебя за это спросят. Просто подфартило тебе — здесь никого нет из блаткомитета, а иначе бы…
— Я и назвался вором в законе из-за московских деятелей. А этот бизнес давно хотел под себя подгрести. Сколько леса я на зонах повалил! А тут вот он, и можно на нем бабки зарабатывать. Ну и влез в это дело. А к москвичам просто так не подъедешь. Им здесь нужна была „крыша“. Вот и я воспользовался тем, что кое-кого из них знаю. А в блатаря я всегда играть мог. Собрал здесь этих козырных, и понеслось. С московскими дельцами шустро добазарились. Еще немного, и я к рулю встану. Их там мочить кто-то начал, да и здесь постреливают. Правда, и я оказался замешан. Один пес комолый моих парней подставил… Правда, они молчат. Двое трупы уже, а еще двое рот не раскрывают. В общем, я тебе вот что предлагаю — помоги мне, и будем мы с тобой…
— Ты за кого меня держишь? — гневно спросил Баптист. — Я козырный фраер, и ты жив только потому, что общак тут нормальный, грев на зоны идет и братве в Москву и Питер отстегиваешь прилично. Тебя даже вроде хотят смотрящим по области сделать. Правда, то, что ты самозванец уже почти два года, это, конечно, минус, и вполне можешь за это ответить. Но, насколько я знаю, никто тебе ничего предъявлять не собирается. Сейчас многие купили…
— Вот в этом-то и дело. Я просто хочу быть хозяином в делах, связанных с лесом. Ну-ка прикинь, сколько на общак пойдет, сколько братве настоящей и сколько нам будет оседать. Ты козырный фраер, так и будь им. Я ж не предлагаю тебе в дружину вступать. Просто не мешай, а если понадобится кое-кому ноги переломать, поможешь. Я ж для братвы стараюсь. И себя, конечно, не обижу, — усмехнувшись, добавил Пахан. — Сейчас у москвичей война между собой началась. И я, кажется, в курсе, кто это все замутил. Тут один мужичок был, вот он и затеял подделку иностранной мебели. Покупает партию финской или любой другой мебели, а делает такую же в своих цехах. Ну, клеймо ставит и все прочее. Представь, какой барыш!.. И документы на мебель имеются заграничные, и в то же время ее в три раза больше по России-матушке развозится. Но его какая-то болячка хапнула, он и кони двинул. Его смертью воспользовались эти деляги, все себе приписали. Скорее всего наследник этого мужика начал свой суд. А я хочу вмешаться и во главе всего встать. Тогда прощайте, этапы и тюрьмы, — пропел он, — и на хрену видал я конвой. Не отведаю больше баланды, в кабаках погуляю с братвой.
— Раскатал губы, — усмехнулся Баптист, — закатай обратно. Думаешь, пришел и готово, все твое? Силой можно прижать, ну подоить трохи, а чтобы все заграбастать, не выйдет у тебя ни хрена. Да и вообще это мечты идиота. У москвичей миллионы, и они не пожалеют кусков десять — пятнадцать, чтоб тебя в гроб уложить. И все, привет Пахану-коммерсанту.
