для того, чтоб сто грамм налить. Убьют Тополева.
— А я слышал, есть подозрение, что это он Лапина грохнул, — заводя машину, проговорил водитель, — и специально нас навел…
— Слушай, Андреев, — зло оборвал его Сысоев, — заткнулся бы ты!..
— Значит, тебя хочет подставить Пахан, — задумчиво пробормотал Ировский. — Зачем ему это надо- то? — Он пожал плечами.
— Чтобы держать меня на коротком поводке, — вздохнул Худой. — Дело тут не столько во мне, сколько в парнях, которые сейчас со мной. Коснись дело разборок, Пахану положиться будет не на кого. Я думал, он просто хотел дать мне возможность бабок срубить.
— Идиот! — процедил Ировский. — Что подумает Мастер? Кстати, Валька сказала ему о твоем согласии…
— Согласия не было. И вообще, откуда она узнала? Я ей не говорил ни слова. А потом узнал от Дашки, что меня подставляют.
— Слышал, — буркнул Ировский. — Но зачем ему это?
— Так я же сказал — из-за моих парней. Он никому не…
— И что ты решил? — перебил Ировский.
— Уеду с тобой.
— Насчет „уеду“ погоди… — Ировский вздохнул. — Сейчас надо с Мастером это дело обговорить. Он недоволен, и поэтому может получиться невесело. Но при чем тут ты? Вот что непонятно. У него есть помощники, умелые в этих делах люди. А при каком раскладе ты, не ясно.
— Да я и сам не пойму. Валюху я давно знаю, и вдруг…
— Я в курсе, — снова перебил Ировский. — В общем, ты не лезь ни в какие дрязги. Я улетаю сегодня и, возможно, через пару дней вызову тебя. Где и как встретимся, сейчас обсудим. Ты какое оружие предпочитаешь?
— Гранатомет! — Худой усмехнулся. — Я стреляю из любого вида.
— Не нашел я его, — сообщил в мобильник Сысоев. — Никто ничего не говорит. Может, действительно не знают, а может, просто не хотят сдавать милиции. Хотя многим известно, что Тополев нам помог.
— Наверняка все знают и то, — откликнулся Рудаков, — что его ищут и люди Пахана. А милиционеров сейчас большинство считают союзниками организованной преступности.
— Ну что делать? — недовольно спросил капитан.
— Возвращайся, — посоветовал майор. — А то еще нарвешься на каких-нибудь отморозков. В общем, жду.
— Через пару часов буду, — вздохнул Сысоев.
— Какие пару? — удивленно покосился на него водитель.
— На вертушке улечу, — сказал Сысоев, — с геологами. Они будут ждать, я договорился.
— Шустрый вы, капитан, — усмехнулся сержант. — Какого хрена вас из отдела выперли? Все говорят, что подставили вас, а начальство…
— Закрой рот, — недовольно остановил его капитан.
— Зашел к старым какой-то седоватый, — услышал в мобильном Ломовик. — Карабин пятизарядный, рюкзак. Похоже, один из лесных бродяжек.
— Глаз с него не спускайте! — приказал Ломовик. — Наверняка выведет на Тополя. Понятно?
— Может, взять его?
— Делай, что я сказал, и будь на связи. Я должен знать, куда он пойдет.
— Понятно, — кивнул Степан. — А ведь я Димке говорил — вали из области. Ну что ж, я все ему передам. Сейчас поем и потопаю к озерку — он там обитает. Место удобное, можно только от реки подойти, и то если настил знаешь. Иначе в топь шагнешь, и поминай как звали. Борщ? — Потянув носом, он посмотрел на вошедшую с миской в руках Матрену Игнатьевну.
— Да. — Она поставила перед ним миску. — На второе — картошка тушеная со свининой. И с собой возьмешь мяса. А это, — она кивнула на небольшой рюкзак, — отдашь Дмитрию. Ему идти далеко, а заходить в поселок дня три нельзя. Его обложили, как медведя-шатуна. Вот и помогай милиции после этого, — вздохнула она.
— А вы-то как будете? — отрезав хлеба, спросил Степан. — Ведь эти псы могут…
— Да за нас ты не бойся, — отмахнулся Матвеич. — Мы все-таки в поселке, и убивать тут нас не станут. Пусть люди и не помогут, но все-таки свидетелей эти собаки одичавшие побоятся.
— А если нет? — спросил Степан.
— Тогда убьют, — спокойно ответил Матвеич. — Но и мы сначала кого-нибудь из этих бешеных псов прикончим.
— Отличный борщ, Матрена Игнатьевна, — похвалил Степан.
— Ты, Степа, поосторожнее, — наставительно заговорил Матвеич, — тут они верняк кого-то оставили. Ведь не зазря Ломовик такую игру разыграл. Так что вполне могут и тебя захватить и станут пятки жечь, чтоб…
— Матвеич, — Степан широко улыбнулся, — да за кого же ты меня держишь? Я в лесу шаги лисицы слышу, а уж этих-то собачек запросто сделаю.
— Все равно поглядывай, — недовольно пробормотал
старик.
— Ну, мы обо всем с тобой договорились, — обратился Ировский к сидевшему за рулем „девятки“ Худому. — Как приедешь, сразу…
— Да помню я все, — перебил Худой. — Не забудь про пушку! — Он с места рванул машину.
„Предстоят два серьезных разговора. — Ировский вздохнул и пошел к зданию аэропорта. — Если Мастеру просто придется все объяснить, то с Инной будет гораздо сложнее… — Он остановился, закурил и посмотрел на часы. — Да, тяжело мне придется…“
Степан, присев у быстрого ручья, зачерпнул воды и сполоснул лицо. Легкая ухмылка скользнула по его губам. Сорвав карабин с плеча, он оттолкнулся ногами и бросился через ручей. Перекатываясь, схватил карабин, вскочил и выстрелил. Метрах в пяти от ручья, на склоне холма, раздался короткий вскрик, и, подминая кустарник, вниз покатился человек. Со склона ударили два карабина, а чуть позже простучала автоматная очередь. Степан, уходя от выстрелов, упал на покрытый мхом валун и снова выстрелил.
— Есть! — усмехнулся он, увидев, как из-за ствола березы вывалился мужчина с карабином и сполз по травяному склону.
Степан снова передернул затвор и навскидку выстрелил. Сзади услышал короткий шорох. Успел повернуться. Сильный удар по голове сбил его с ног.
— Какой ловкий! — усмехнулся коренастый мужчина в потертых джинсах.
— Готов он! — крикнул подошедший Бурый.
— Сучара гребаный! — завопил выскочивший из-за ствола березы парень с автоматом. — Двоих ухлопал!
— Впредь подставляться не будете, — усмехнулся Бурый. К лежащему Степану подошли еще двое.
— Жив он? — спросил коренастого Бурый.
— А как же! — Присев, тот скрутил руки Степана сыромятным ремешком. — Ты же приказал живым брать.
— Молоток, Череп! — похвалил Бурый.
— Ломовику будем сообщать? — спросил бритоголовый мужик.
— Ты, Лысый, думай, прежде чем спрашивать, — процедил Бурый.
