выделывался. Да он все время тут ошивался и с рабочими вкалывал. Так что ты правильно сделал. А чего ж милиция-то тебя не защищает? Ведь благодарны должны быть, а выходит, им вроде как все равно. Вот поэтому и опасаются люди им помощь оказывать. Бандит — вот он, рядышком ходит. Супротив его покажешь, и его кенты-товарищи житья не дадут. Ты бы…
— Да все нормально, — отмахнулся Тополь. — У Пахана свое ко мне, а у Ванюты что-то вроде кровной мести.
— Это что ж за Кавказ он здесь решил устроить? — проворчал Степан. — Ведь ты ж тогда защищался. Его родственники на тебя сами навалились гурьбой, как собаки бродячие. Их ведь и волками не назовешь, мать их!.. Ты уж поаккуратнее, Димок, — вздохнул он. — Мы, конечное дело, вмешиваться не станем, сам понимаешь, оседлые люди, деваться никуда не сможем. А воевать себе дороже получается. Так что обиды на нас не держи.
— Да хорош тебе, дядька Степан, — улыбнулся Тополев, — какая обида? Я потопаю помалеху… — Закинул на плечо ремень винтовки, поднял небольшой рюкзак. — Покедова, мужики! — Кивнув, он неторопливо двинулся вверх по поросшему кустарником склону.
Перед густыми зарослями остановился и, сунув руки в лямки рюкзака, повесил его на спину, взял в руки винтовку. Проверил, как вытаскивается из ножен охотничий нож, потом выхватил из-за голенища узкую финку. И только потом вошел в заросли.
— И как идет, не видать, — довольно отметил Степан. — Ни одна верхушка не шелохнулась. Умеет мужик жить в лесу. Не то что ты, увалень! — Он шлепнул по затылку длинноволосого. — Идешь — за версту видать и за сто шагов слышно.
„Значит, и Ванюта тут поблизости ошивается, — думал осторожно пробиравшийся в зарослях Тополев. — Видно, очень нужна Пахану моя смерть, если он со своим заклятым врагом добазарился. Ведь правду дядька Степан базарил — Ванюта раньше сюда и за хлебом зайти боялся. Скорее всего его Ломовик пригласил. Они, бывало, вдвоем в Кировской области охотников обували. Ну что ж, давайте поиграем в охотников и дичь. Надо передать Матвеичу, чтоб обо мне никому не говорил. А то ведь запросто могут приехать и сжечь стариков…“
— Да откуда же мы знаем, где он? — покачал головой Матвеич. — Правда, недавно в баньке помылся, мы самогончику дерябнули маленько, и он ушел. А куда, хрен его ведает.
— Слушай, старый, — поморщился куривший на крыльце Ломовик, — ты нам уши не три. Тебе наверняка известно, куда Тополев ушел. Лучше по-хорошему скажи. А то ведь у меня молодчики есть такие, что им и твою старуху не западло оттоптать. Хотя, может, ей это и в кайф будет, — усмехнулся он.
— Слушай, — Матвеич ожег его взглядом, — ты говорить-то говори, да меру знай! И вообще вот что, мил человек, убирался бы ты подобру-поздорову. А то, не ровен час, рассерчаю и народ позову. А у нас мужики никогда таких, как ты, не уважали и прибить могут невзначай.
— Да ну? — рассмеялся Ломовик. — Появятся, что ли? Ну-ка, — повернувшись, он махнул рукой, — зови мужичков-то. Ни одна сука не высунется. Плохо же ты своих соседей знаешь. Короче, старик, у тебя есть время подумать. Завтра приеду, и ты мне все скажешь про Тополева или будешь иметь неприятности, понял?
— Убирайся, бандитская рожа! — Из комнаты вышла Матрена Игнатьевна с двустволкой. Стволы были направлены на Ломовика и двух его парней. Они выхватили пистолеты.
— Ай да бабуся! — снова засмеялся Ломовик. — Неужели выстрелишь? Наверное, жаканы в стволах. Ведь убьешь, бабка, потом совесть замучает. Или церковь и смертоубийство прощает?
— Ты вот что, — угрожающе проговорила она, — уноси ноги поскорее, а то голову разнесу!
— Все-все, — Ломовик вытянул вперед руки, — уступаю столь напористой просьбе. Покедова, старички. Не забудьте узнать, где сейчас Тополь. Завтра заеду — спрошу.
Грохнул выстрел. Жакан просвистел рядом с ухом Ломовика. Парни присели. Ломовик поковырял в ухе пальцем и медленно пошел к двум джипам, из которых выскочили четверо парней с оружием.
— Валим, — буркнул он.
Парни с крыльца, постоянно оглядываясь, тоже подошли к машинам. Все сели, и иномарки тронулись.
— Жаль, не в лоб влепила, — проворчал старик.
— Убили бы нас, — вздохнула Матрена Игнатьевна. — У меня двустволка, у них пистоли, и вон их сколько было-то.
— Да, и никто не вышел… — Матвеич махнул рукой на соседние дома.
— Надо как-то Димку предупредить, — предложила Матрена, — что узнали бандюги про то, что он у нас бывает.
— Точно, — кивнул Матвеич. — Остап обещал вечерком заглянуть, вот ему и скажу. Он по таежной почте передаст, и Димка скоро обо всем узнает.
— Черт его знает, где он, — сказал по телефону Иваныч. — Его у нас не было. — Он положил трубку. — Все об Ировском спрашивают, — повернулся он к Али. — Тот, говорят, уже неделю как из Москвы к нам уехал. А я его и не видел ни разу. Странно…
— Может, и ему пулю влепили? — предположил Али. — Иначе где он сейчас ошивается? Хотя Ировский никогда особо и не интересовался работой. Мне казалось, он вынюхивает что-то о своих компаньонах, вроде как собирает компромат — какие-то намеки, вопросы постоянные. Не один раз звонили и предупреждали, что едет, а он так и не показывался. Что-то свое крутит этот Ировский.
— Погодите-ка, — сказал вошедший в комнату Игорь. — Вы про Ировского говорите? Так я вчера его в городе видел с какой-то бабой. Они из кафе выходили. Сели в машину, в „опель-кадет“, я номер записал. Как чувствовал… Вот!.. — Он достал из нагрудного кармана листок и протянул его Иванычу.
— Надо выяснить, кому эта машина принадлежит. — Иваныч взглянул на листок. — Ты, Али, обратись к своему приятелю. Твой земляк быстро это узнает.
— В общем, следи внимательно, — сказал в переговорное устройство Ломовик. — Наверняка старики постараются передать Тополю, что мы на них вышли. Поэтому глаз не спускайте с их избы. И если кто-то к ним зайдет, ведите его. Ясно?
— Так чего его вести-то? — спросил мужчина. — Хапнуть, и все дела. Он и выложит, где…
— Делай, как я сказал! — зло прервал его Ломовик. — И сразу на связь со мной выходи. Место укажешь, мы подтянемся и накроем Тополя.
— Добрый день, — поздоровался вышедший из машины Сысоев. — Тетя Маша, — обратился он к подслеповато щурившейся пожилой женщине в белом платке, — вы ничего не слышали о Тополеве? Я бы хотел его повидать.
— Да откуда, мил человек? Я ведь старая стала и на кой нужна Димке-то? Он уж давненько ко мне не заглядывал. — Она вздохнула. — Видать, ушел куда-то из этих местов…
— Тетя Маша, — улыбнулся милиционер, — я капитан Сысоев. Тополев должен был сказать, что вы мне можете доверять. Он говорил, что если…
— Ничего не знаю, — ответила женщина, — и кто ты есть, мне все равно — капитан либо генерал. Я тебе объясняю, что уж давненько не видывала Димку-то. Подался, наверное, куда-то.
— Его убить хотят, — проговорил Сысоев.
— Да ничего я не знаю о Димке. Так что иди, мил человек, а то счас народ кликну, и дадут те перцу в зад! — рассердилась Мария.
Капитан сплюнул и вернулся к машине.
— Не любит, видать, бабка милиционеров, — усмехнулся сидевший за рулем „уазика“ старший сержант.
— Помолчи.
— Куда тронемся?
— Давай в урочище. Тополева надо найти. Вопросов к нему много появилось. К тому же ищут его не
