А там?
— Павел!..
— Полет назначен на первый день четвертой декады. Ты это хотела спросить? Ты счастлива?
— Павел, какая все-таки смелость! Как велик человек!
Она вздохнула и безмолвно прижалась щекой к его горячему лбу.
— Кира!..
— Мне пришла сейчас мысль… Если бы мы жили во времена инквизиции, святые отцы непременно сожгли бы нас. За дерзость, за вторжение в непонятное. Сожгли бы во имя святого страшного христианского бога.
— «Милостивого и всеблагого»!..
— «Имя которому — любовь»!..
Они замолчали.
С Балтики летели ветры. Внизу шумел город. Полыхающее зарево огней поднимало ночь высоко над кварталами.
— Пройдет несколько дней, и мы ворвемся в историю Вселенной, — засмеялась Кира.
— А когда мы вернемся, — подхватил Павел, — всемирная история превратится в скромную историю Земли.
— История миров только начинается… И это мы, Павел, такие простые и несложные, откроем первую страницу…
Она потянулась к мерцающим звездам.
— Когда миры будут населены, Вселенную прорежут сигналы разумных созданий. Планеты станут перекликаться между особой, и в этом пространственном мире мы будем жить… Мы никогда не умрем, Павел.
— Это — бессмертие, к которому так тщетно стремилось человечество.
До полета оставалось несколько дней.
Павел производил поверочные испытания. Шторм нагружал междупланетный корабль продуктами, теплой одеждой, приборами, снарядами.
Однажды во время работы в эллинге за стенами послышался шум.
— Опять гости!? — недовольно поморщился Павел.
Шторм, засучив рукава, пошел к воротам.
— Я тихий и кроткий, — зарычал Шторм, — но сейчас вы видите нечто необычайное для социалистического общества…
С грозным видом он подошел к блиндированным створкам, откинул в сторону засов и пропал в темноте.
— Без глупостей, Шторм! — закричал Павел.
Он кинулся к выходу.
— Шторм!
— Ну, что тебе? — сконфуженно пробормотал Шторм, появляясь в эллинге.
За спиной Шторма, всплыли знакомые лица.
— Представители Совета ста! — угрюмо сказал Шторм.
К Павлу подошел Василий Иванов и протянул руку.
— Здравствуй, товарищ!
— Здравствуй, Василий!
Потянулись руки Максима Горева, Бомзе, Прохорова, Андрея Ермакова, Фиры Скопиной. Павел насторожился.
По смущенному виду членов Совета ста он заметил, что они пришли с плохими вестями.
Волнение охватило Павла широкими лихорадочными руками.
— Полет?… — рванулся Павел.
— Завтра ровно в 12 часов!
— Ну, так что же!.. Да не тяните?! Говорите, что еще придумал Молибден!
— Мы, — сказал Максим Горев, — хотим познакомить тебя с некоторыми пожеланиями Совета ста. После долгих размышлений…
— …и настойчивых просьб Молибдена…
— …мы решили, — пропустил Максим мимо ушей реплику Павла, — просить тебя остаться.
— Вы не имеете права! — закричал Павел. — Моя работа одобрена всем коллективом.
— Не горячись! Выслушай сначала… Как я сказал, полет состоится завтра, ровно в 12 часов. Но…
— Но?
— Но прежде, чем ты оставишь Землю, ответь на несколько вопросов.
