Прижимая к себе Карика, он шел, хмуро поглядывая под ноги. Рядом с ним шагала с виноватым видом Валя.
Карик положил голову на плечо профессора и начал дремать, а скоро заснул крепким сном.
Когда он открыл глаза, он увидел, что лежит на берегу большого озера. Профессор стоял на камне и, приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел на другой берег, где одиноко торчал далекий шест-маяк.
Карик услышал, как Валя спросила что-то, но что именно, он не разобрал.
Карик приподнял с земли голову и прислушался. Теперь уже говорил профессор:
— Построим корабль и поплывем. Но сначала поищем удобную квартиру. Ведь, нам придется пожить недельку на берегу.
— А зачем?
— Как это зачем? Разве ты не видишь, как расхворался наш Карик.
— Не надо!.. — сказал Карик, приподнимаясь на локтях.
— Что не надо?
— Не надо жить на берегу. Я смогу доползти до корабля и грести даже буду.
— Чепуха! — махнул рукой профессор. — А вдруг поднимется буря? Ты же камнем пойдешь ко дну.
Иван Гермогенович нагнулся над Кариком и потрогал рукой его распухшее колено.
— Гляди, как посинело! И болит, наверное?
— Болит, — поморщился Карик, — и жжет все, будто горячим утюгом по колену гладят.
Профессор задумался и вдруг, хлопнув себя по лбу, побежал к озеру.
— Ух, какая распухшая! — дотронулась Валя кончиком пальца до больной ноги Карика.
— Да, вот тебя бы так обстреляли, и ты вся бы распухла! — сказал Карик.
— А ты не ступай на эту ногу, тогда скорей пройдет! Хочешь, я тебе костыль найду?
В это время вернулся профессор. Он держал перед собой на вытянутых руках небольшой листик, с которого струилась на песок вода.
— А ну-ка, повернись, — сказал Иван Гермогенович Карику, — дай-ка твою ногу. — И положив мокрый, холодный листик на горячее, опухшее колено, он ловко обернул им больную ногу Карика.
— Ну как?
— Хорошо, — сказал Карик, — вроде компресса. Сразу стало полегче!
— Прекрасно! Лежи смирно, а мы пойдем с Валей поищем место для ночлега.
К счастью для путешественников, на этот раз им не пришлось долго искать убежище. Они увидели, что весь берег озера изрыт глубокими пещерами. Они заглянули в одну, в другую и наконец выбрали сухую песчаную пещеру с низкими сводами, с узким входом.
— Давайте, останемся в этой! — предложила Валя.
Профессор согласился.
Он вернулся на берег, поднял Карика и на руках перенес его в пещеру.
— Лежи! — сказал Иван Гермогенович, укладывая Карика около стены. — Удобно тебе? Нет?
Карик ничего не ответил. Он уже спал крепким и тяжелым сном больного. Иван Гермогенович и Валя сели у входа и при слабом вечернем свете поужинали остатками медового теста.
— А теперь спать! — сказал профессор.
Завалив вход в пещеру камнями, путешественники растянулись на сухом песке и скоро заснули.
Под утро Иван Гермогенович увидел во сне муравьиного льва. Лев крепко держал Карика изогнутыми крючками и в упор смотрел на него выпуклыми большими глазами.
Карик бил по голове муравьиного льва руками и ногами и тихо стонал.
Профессор открыл глаза.
«Ну, и приснится же!» подумал Иван Гермогенович.
Однако стоны не прекращались. Значит, это не сон?
— Карик, ты что? — окликнул его профессор.
Карик не отвечал.
В пещере было темно. Профессор встал и, держась рукой за стенку, пошел к выходу. Нащупав в темноте баррикаду из камней, которая загораживала вход в пещеру, он снял сверху два больших камня и осторожно, чтобы не напугать шумом ребят, положил их на землю.
В пещере стало светло.
Серый предутренний свет падал на песчаный пол, на спящих ребят. Посреди пещеры лежала, свернувшись калачиком, Валя. Около стены спал, раскинув широко руки, Карик. Он был весь красный. На лбу у него проступил пот. Карик вздрагивал и стонал во сне.
