— Ребята чего понимают? А я привычный к этому делу. В Красной армии бывало, надоест даже…
Батька и Федоров нацепили наушники и притихли.
— Атомное ядро, — шопотом повторял батька, посматривая с палатей серьезными глазами, — долгое время считалось конечным элементом материи, но в последнее время…
Батька замолчал, прислушиваясь к голосу радио, и так сидел некоторое время, шевеля потрескавшимися губами, потом нахмурился и сбросил наушники на овчину.
— Пойми тут: ликтороны, атомы, клетки да…
— Тьфу, дьявол!
Снял наушники и Федоров.
— Научное разъясняют, — сконфуженно произнес он.
— А про ссуду-то? — спросил дядя Павел.
Батька посмотрел на Мишку.
— Где же ссуда-то твоя?
— Дык… Сам слышал…
— Что же, — вступился Федоров, — не год же про ссуду передавать. Кому ссуда интересна, а кому иликроны с атомами… Тут на всякий вкус, вить… Кому что надо… А ты, Мишка, того… не ослышался?
— Вот, ей-бо! — перекрестился Мишка.
— А ну-ка, повторить можешь, чего передавали?
— Могу… Слушаем мы давеча, а оно и говорит: пострадавшим от неурожая выдаем без возврата…
— Чего выдают-то?
— Ссуду! А семена…
— Так и сказали ссуду?
— Ей-бо, сам слыхал!..
— А про семена-то как, как?
— А семена, грит, через два месяца…
Батька посмотрел в сторону радиоприемника и нерешительно сказал:
— Да оно, пожалуй, на правду похоже… Вроде бы и время выдавать…
— А по скольку дают-то? — спросил дядя Павел.
— Не говорили об этом!
Пойманная антенной новость мигом облетела деревню. В избу, набитую народом, пришел председатель сельского совета, старый солдат Кандыбин, расспросил ребят и покрутил желтые от махорки усы:
— Ну, вот… А чего орали? Пришло время и дают…
— А может брехня это… С радия чего возьмешь, коли взбрешет? И говорит-то откуда, неизвестно.
— Брехни тут никакой не может! — строго сказал председатель. — Раз властью разрешено передавать по воздуху, стало быть все на совесть.
— Ну и слава богу! — вздохнула вдова Устинья. — я было к Силантию уж хотела… Чуть было, ить, хомут не надела на шею…
Через три дня в сельсовет пришла бумага. А через неделю деревенская беднота получила из города хлеб, который советское правительство отпустило бесплатно.
— Вот оно! И отдавать не надо! — кричал Федоров. — Своя власть, потому и бесплатно… Не то что кулачье…
— Ты к чему это?
— А все к тому же: власть нас научает колхозами жить, а вы все думаете худа она желает нам, Адьеты!.. Верно, громкоговоритель? — обращался Федоров к Мишке.
— Я ничего не знаю, — пыхтел Мишка.
Он был немного сердит на Федорова. Да и то сказать, как же тут не сердиться, если Федоров прозвал Мишку громкоговорителем. А деревенские ребята и рады.
— Эй, громкоговоритель! — дразнили Мишку в деревне ребята.
Мишка сначала гонялся за обидчиками, норовя загнуть им салазки, но потом привык к новой кличке и уже не обижался. С той поры, как он обрадовал деревню новостью, на полатях перебывало изрядно народу. Даже сам председатель совета Кандыбин лежал здесь целый вечер с наушниками. Он отчаянно дымил махрой, жестоко крутил усы и пристукивал по доскам пятками. А потом снял наушники и сказал:
— Чистая химия. И даже того хлеще… Надо будет в сельсовет провести!
