Мадам, у которой не было прав, очень ценила возможность поехать куда-нибудь в конце недели, особенно если это была машина ее служащих.
– Почему я сама не езжу? Я экономлю бензин, к тому же Владимир – будь он неладен – требует выходных.
Хелена не хотела покупать машину, потому что считала, что любой автомобиль падает в цене наполовину начиная с первого дня после покупки. В Париже проблема передвижения решалась с помощью шофера-телохранителя. В других местах, например в Нью-Йорке, она или брала машину напрокат, или ездила на такси. Она купила и содержала машину в Париже только потому, что все расходы по ее содержанию неявным для фининспектора образом перечислялись на счет магазина.
С первых же слов Патрик понял, что Жервез и Хелена прекрасно понимают друг друга. В течение получаса дороги от Парижа до Комба, Мадам дремала в машине, а Жервез не переставая говорила обо всем подряд, но главным образом о себе, подчеркнув, что она «мадемуазель, но отнюдь не девственница». «Возраст Жервез определить было сложно, манеры у нее были грубоватые – казалось, она годами жила у моря».
Вскоре они приехали на место. Это оказалась лесистая долина, где стояли домики, увитые диким виноградом. Самое большое здание, старая мельница, квадратная высокая башня с зелеными ставнями на окнах, было построено из серого камня, конусообразная крыша покрыта черепицей. Тенистую лужайку обрамляли пихты, река разделялась на несколько маленьких каналов, которые окружали дом, сливаясь в один большой поток, журчащий по пересохшему когда-то руслу – там раньше находилось колесо старой мельницы.
Внутри обстановка была в стиле эпохи Людовика XIII, довольно строгая и скромная, совсем не похожая на обычное убранство домов Хелены Рубинштейн. Главная комната, старинная столовая мельницы, под окнами которой бежала река, была декорирована Янсеном. В углу комнаты стояло большое канапе, покрытое белой кожей, и старинный стол. Потолок укреплялся балками, как и в галерее, проходившей сквозь комнату. Стены были покрыты плотной штукатуркой светло-бежевого цвета, а на окнах висели занавески из ядовито-зеленой тафты. В других комнатах тоже стояла мебель деревенского стиля, несколько картин украшали маленькую гостиную с камином времен Людовика XVI. Никаких полотен современных мастеров, миниатюр и туземного искусства.
Глядя на мельницу, Хелена сказала Патрику: «Ненавижу этот дом. Он не по мне и к тому же никак не используется». Она предложила пойти «утащить несколько яиц», пока Жервез занимается цыплятами.
Для работы на мельнице Мадам наняла супружескую пару. «Он выращивает овощи, а она их готовит». Полакомившись омлетом, все трое отправились на ферму за яйцами, курами, картошкой, салатом и цветами, которые выращивал садовник в оранжерее.
На следующее утро, в воскресенье, войдя на кухню в квартире на набережной Бетюн, Патрик обнаружил там Мадам в компании кухарки Эжени. Дамы пили дымящийся кофе из больших фаянсовых пиал, как любят французские крестьяне. Патрик О’Хиггинс был в этот момент поражен сходством двух женщин. «Мадам без макияжа и украшений выглядела так же грубовато, как и ее кухарка. Их прически – волосы, убранные в узел на затылке, были совершенно одинаковыми. Обе сидели в одинаковой позе – так сидят женщины, которые провели большую часть жизни на жестких неудобных стульях».
Молодого человека пригласили налить себе кофе, чтобы составить компанию – обсуждалось меню. Обе казались спокойными и расслабленными, но он стал свидетелем забавной сцены.
– Эжени вообразила, что цыплята слишком тощие, – пожаловалась ему Мадам.
– Да, сеньор, – говорила Эжени, стуча пальцем по столу. – Они не достойны героя Сопротивления! Только не господина Мальро, нет!
– Ну, хорошо, и что же должен есть герой Сопротивления? – наскакивала Мадам.
– Говядину, говяжье филе!
– Так пойдите и купите его. Магазины в этом квартале всегда открыты.
Подумав, Эжени добавила:
– С гарниром из горошка, моркови и артишоков.
– Хорошо, хорошо, купите горошек, морковь и артишоки, но не кладите слишком много!
На самом деле Эжени уже составила все меню без ведома хозяйки. Она продолжала:
– Почему бы не подать на закуску гребешки?
– Прекрасная мысль! (Наклонившись к Патрику, она прошептала: «Гребешки Эжени – лучшие в Париже»).
Потом они решили купить фуа-гра, шесть видов сыра и шампанское «Дом Периньон». Хелена, как всегда, разрывалась между страстью к роскоши и бережливостью, но на этот раз выбрала первое. Эжени была на седьмом небе, а Мадам дала ей указание сохранить все счета, чтобы потом покрыть издержки за счет компании…
В час обеда, когда приехали первые гости, Мадам еще не было. Принимать их было велено Патрику О’Хиггинсу. Эдмонда Шарль-Ру из
