В Японии Хелена купила килограммы жемчуга и огромные рулоны шелка. Потом она отправилась на Дальний Восток, в Гонконг. Сделок там было заключено мало, зато сделано множество невероятных покупок. Она с наслаждением ела глазированную утку и особенно полюбила сомнительное вино с пряностями, которое подают теплым в маленьких чашечках. Как-то вечером, немного выпив, она потащила Патрика в дом наслаждений, где познакомилась с двумя девушками, которых звали Лотос Любви и Нежный Аромат. Она пригласила их прийти в отель, чтобы они помогли ей сделать покупки. Ей очень понравились их туники со стоячими воротничками: ткани струились по телу, деликатно подчеркивая изгибы фигуры, боковые разрезы позволяли мельком увидеть стройную ножку – все это ее очаровало. Хелена любила торговаться, и ей удалось купить тканей на дюжину туник меньше чем за сотню долларов. Лотос Любви отвела Мадам к своей «портнихе» (морщинистому старику, который называл себя «госпожа Роза»), и они обещали сшить для нее двенадцать туник всего за день.
Затем они надумали отправиться в Индию и Малайзию. Приехали в Сидней, где Хелене был оказан самый сердечный прием. Так же как и в Мельбурне, ее приезд стал новостью дня во всех газетах. «Подумать только, – сказала она, – они меня не забыли!» Везде устраивались банкеты в ее честь, предварявшиеся краткой историей ее жизни. Патрик предложил ей съездить в Колеран, но она яростно воспротивилась: «Нет, нет, я не хочу туда возвращаться. Зачем? Я голодала, я была бедна и одинока, да и само место ужасно. Я работала по двадцать часов в сутки, включая воскресенья. Думаю, если бы мне пришлось начать все сначала, я бы себя убила».
Эта бурная вспышка гнева погасла так же неожиданно, как началась, и она небрежно сообщила своей «бабочке», что на следующий день они уезжают в Палестину. Патрик был потрясен. Он считал, что они собираются вернуться в Париж! Но он не знал еще, что перед Тель-Авивом они ненадолго заедут в Новую Зеландию и Англию. Настоящий марафон!
В Новой Зеландии Мадам продолжала «укреплять» свою империю. На одном из приемов в свою честь в Клубе путешественников Окленда она произвела настоящую сенсацию, появившись в тоге из плотного шелка, расшитой золотыми цехинами, и пиджаке из черного бархата. И ее драгоценности конечно же произвели фурор: пять браслетов из нефрита, оникса и платины, один из них был украшен золотым шаром и бриллиантами.
Небольшое путешествие по Англии окупилось благодаря премии, которую она получила в Бирмингеме, за вклад в развитие косметической промышленности страны. Церемония награждения проходила в присутствии господина Роберта Холла, президента Торговой палаты, и других важных лиц. Мэр вручил ей символические ключи от города.
Наконец, настал ключевой момент этого турне – они приземлились в Израиле. За первой поездкой последовало множество других, что не мешало Мадам, по словам Патрика О’Хиггинса, называть эту страну «Палестиной» или же «ну, знаете, куда сейчас уезжают евреи». В самолете Хелена рассказала Патрику, что хочет построить в Тель-Авиве музей и завод. Он немного удивился такой комбинации, а она ответила:
– Да, именно так. Нельзя построить одно без другого.
– Почему?
– Это рынок. Им нужен музей, а мне – завод.
В аэропорту их встречала большая делегация: министры, журналисты и некоторые члены семьи Хелены, перебравшиеся в Израиль. Мадам умоляла Патрика поскорее увезти ее оттуда. Она задыхалась.
Отель
Общественная атмосфера в тогдашнем Израиле представляла собой странную смесь арабского небрежного отношения к жизни и цинизма Центральной Европы, с примесью оппортунизма, которым отличаются все молодые государства. Хелену Рубинштейн по очереди принимали Вера Вайцман, Давид Бен- Гурион и Голда Меир[145].
Вера Вайцман была супругой Хаима Вайцмана, скончавшегося за несколько лет до этого. Он был первым президентом республики Израиль (с 1949 по 1952 год), жил и работал в Реховоте, промышленном городе, специализировавшемся на обработке и экспорте цитрусовых. Благодаря Вайцману, который не забыл свою первую профессию химика и биолога, город развивался: была построена фабрика минеральных удобрений и фармацевтический завод, открыт университет, основателем которого он был. Мадам появилась у жены бывшего президента в полном блеске, одетая в одну из тех туник, которые сшила для нее портниха Лотоса Любви, «госпожа Роза».
Следующий визит был к премьер-министру Давиду Бен-Гуриону. Он устроил обед в честь мадам Рубинштейн, на котором присутствовало очень много приглашенных. Во время обеда Бен-Гурион заметил Патрика О’Хиггинса, зажатого между двумя пышными дамами, свободно рассуждавшими то о проблемах канализации, то о смешанном обучении.
– А кто этот ваш гой?[146] – спросил он у Мадам, показывая пальцем на молодого человека.
– Мой гой? – смущенно ответила Мадам, скользя взглядом мимо Патрика.
– Это единственный гой, присутствующий здесь, – настаивал Бен-Гурион.
– Но это же Патрик, – наконец сказала Мадам, восторженно улыбаясь. – Да, это верно, он именно мой гой…
И последний визит состоялся к Голде Меир, главе Департамента иностранных дел Израиля. Патрик пишет о ней, что она, казалось, ничем не интересовалась, кроме того что Мадам могла бы предложить государству Израиль. Еще ничего не было решено по поводу музея и завода. В одном кабинете
