По команде «Повторить» пиво отпускалось без очереди, поэтому у окошка ларька всегда была давка и разговоры на повышенных тонах. Случались и мордобои, когда наглость «повторяющих» выходила за пределы разумного. Разливное пиво наливали и в емкости, принесенные клиентом с собой, чаще всего – в бидоны. Это нередко вызывало беспокойство очереди. Всем казалось, что пиво вот-вот кончится. Пить пиво можно было по-разному. Летом сидели на газоне, подстелив газетку, или чинно стояли так, чтобы рядом была какая-то горизонтальная плоскость, на которую можно было выложить заранее припасенную дефицитную воблу. Для 80 % клиентов на этом мероприятие и заканчивалось. Выделялись пьяницы, доливавшие в пиво водку, выпрашивающие мелочь. Как писал Довлатов: «Сколько же, думаю, таких ларьков по всей России? Сколько людей ежедневно умирает и рождается заново?»
«Довлатовских» ларьков было несколько: один находился прямо перед выходом из двора его дома, напротив нынешней мемориальной доски писателю. У Холодильного института на улице Ломоносова, 9а, стояло еще два ларька. По той же улице можно было дойти до площади Ломоносова и заправиться там. По словам современников, Довлатов с приятелями часто располагался у ларька рядом с цирком или рядом с тем, что описано в «Шоферских перчатках», на углу Белинского и Моховой.
Адрес Валерия Грубина
6-я Советская ул., 10
Валерий Грубин – самый близкий Довлатову человек в Ленинграде, с которым писатель в определенные периоды жизни виделся почти ежедневно. Спортсмен, чемпион Ленинграда по метанию молота, Грубин учился в Ленинградском инженерно-строительном институте, затем перевелся на филологический факультет ЛГУ. В дружеском кругу Грубин слыл умником, штудировал Людвига Витгенштейна, писал диссертацию о влиянии философии Канта на творчество Достоевского и некоторое время преподавал на философском факультете. За блестящее знание античных авторов друзья дали Грубину прозвище «тетя Хлоя», поражались и потешались над его органической неспособностью ругаться матом. Но ему, как и другим друзьям и персонажам Довлатова, не хватало воли и умения «устраиваться в жизни». Он поступил в аспирантуру философского факультета и пытался защитить как диссертацию свой, несомненно, талантливый диплом, даже не обновив список литературы.
«У Валерия Грубина, аспиранта-философа, был научный руководитель. Он был недоволен тем, что Грубин употребляет в диссертации много иностранных слов» Свои научные претензии к Грубину он выразил тан:
– Да х. и ты вы…шъся?!»
Грубин принадлежал к тому характерному для Петербурга типу, главным девизом которого является выражение «давай завтра». Он был эрудирован, умен, дружелюбен, легок на подъем, вызывал всеобщие симпатии, но в отличие от Довлатова с его ущемленными литературно-издательскими амбициями, Грубин, уйдя из ЛГУ, не ощущал никакого комплекса неполноценности.
Как и Довлатов, он в 1970-х годах перебивался случайными заработками: работал в отделе социологических исследований Русского музея, в Зоологическом институте на Стрелке Васильевского, был тренером по волейболу. Грубин навещал Довлатова в Таллинне и сопровождал его в самых разных похождениях. Например, вместе они ездили в Подпорожье забирать из охотничьего хозяйства фокстерьера Глашу.
Довлатов хорошо понимал товарища и был уверен, что окажись Грубин в Нью-Йорке, он поселился бы в довлатовской семье на диване в гостиной. В эмиграции Довлатов не забывал своего друга, трогательно о нем заботился и «подкармливал» посылками. Он писал Андрею Арьеву: «Если получил или получишь какие-то деньги из «Васильевского острова», то ‹…› пойдите с Аней, Борей и Валерием в кооперативный ресторан «На Фонтанке». Я понимаю, что это с моей стороны звучит несколько по-барски, но, с другой стороны, этого-то я и добиваюсь».
После смерти Довлатова Грубин окончательно «выпал из обоймы» и умер в бедности в 1997 году.
Адмиралтейские верфи
Набережная Фонтанки, 203
Новый 1977 год Сергей Довлатов встретил на пароходе «Харьков», куда он устроился матросом после увольнения из «Костра» и безрезультатных попыток найти приличное место в редакциях городских газет. Пароход «Харьков», пришвартованный у так называемой Северной площадки судоремонтного завода, рядом с восстановленной в наше время часовней «Спас на водах», представлял собой плавучий склад и ремонтную базу. Судно пришло в Советский Союз по лендлизу и в 1960 году благодаря элегантной внешности даже стало местом съемок советского комедийного хита «Полосатый рейс». Работа матросом на «Харькове» была не слишком обременительна, предполагала суточное дежурство, оклад около ста рублей и трехдневный отдых. На пришвартованной рядом нефтеналивной базе шкиперами служили художники-нонконформисты Александр Коломенков и Эдуард Берсудский. Затем Довлатова перевели в 27-й такелажный цех, который располагался в южной части верфей, рядом с устьем Фонтанки. Здесь он стал работать на буксире, обслуживавшем корабли в Большом ковше. В феврале 1978 года Довлатов простудился, провожая жену и дочь в аэропорт, но участковый врач отказался подписывать ему больничный. В результате, несмотря на устную договоренность с коллегами, его сочли прогульщиком и уволили после беседы в парткоме, где прямо объяснили, что человеку, публикующему за границей пасквили на социалистический строй, не место на режимном оборонном предприятии.
Адмиралтейские верфи. 1970-е
Большой дом
Литейный пр., 4
