Когда ребята вгляделись повнимательней, то увидели, что туловище лежащего было втиснуто в какую-то низкую деревянную клетку, которая стягивалась винтами. Клетка эта была наглухо прикреплена к плитам пола. Руки и ноги, находящиеся вне клетки, были растянуты канатами, передвигающимися на блоках. Натяжение каната было настолько сильно, что, несомненно, могло вывернуть суставы. Пошевелиться было абсолютно невозможно. Лежащий напоминал какое-то странное, ползущее на вытянутых лапах насекомое.
Человек лежал на груди, и на вершок от его губ стояла большая глиняная чашка с водой. Однако, несмотря на чрезвычайную близость воды, все же дотянуться до нее было невозможно.
Привесив фонари на стенных крюках, ребята бросились к незнакомцу и мигом перерезали финским ножом канаты, отвернули винты и, намочив картуз в воде, поднесли к лицу замученного… Легкая дрожь пробежала по его телу. Он открыл глаза.
— Опять… Опять вы, проклятые звери, пришли мучить меня! Дьяволы, бешеные волки. Нет! Вы не волки! Даже они сразу приканчивают свою жертву, а вы… вы готовы мучить ее, мучить без конца. Но не надейтесь! Я скорее откушу язык, чем выдам товарищей. Помните, что коммунист умирает, но не делается предателем.
— Товарищ, мы комсомольцы. Мы не бандиты. Мы развязали и хотели спасти тебя. Расскажи, кто ты и как сюда попал?
Человек в гимнастерке хотел было приподняться, но не смог и, застонав, упал опять на холодные плиты.
Ребята кое-как привели своего нового знакомого в чувство и усадили около стены, поддерживая с обеих сторон.
— Я уполномоченный В.Ч.К. Аренский, — начал новый знакомый. — Следил за членами одной заговорщицкой организации, которую мы открыли в Москве.
И он рассказал ребятам все, начиная с московской парикмахерской Рублева и кончая своим пленением.
— Очнулся я, — закончил он, — связанным по рукам и ногам. На глазах была плотная повязка. Меня куда-то несли сначала по открытому воздуху, затем открыли какой-то люк и стали спускаться и, наконец, принесли в это помещение и бросили на пол. Когда мне развязали глаза, я увидел трех человек в масках. Один был огромного роста с черной бородой. Из их разговора я понял, что им в значительной части известна цель моего приезда. Их кто-то известил из Москвы. Кто, я не мог узнать. При разговоре они его называли «Восьмой». Они потребовали, чтобы я им рассказал все, объяснив во всех деталях оперативный план. Я отказался, и вот тут-то они показали себя в полной мере. Они били меня по голове и по лицу — видите синие полосы? — резиновыми палками, кололи длинными иголками, вырывали щипцами волосы на голове, не давали пить и, наконец, растянули на полу, выворачивая суставы. Я от мучительной боли потерял сознание, и вот таким-то вы меня и нашли.
— Идти ты можешь?
— Не знаю, попробую.
Встал, пошатываясь. Ноги не слушались.
Опираясь на ребят, он медленно стал передвигаться по комнате.
— Ну вот, понемногу и налаживается дело. Ты только не унывай, товарищ. Опирайся для крепости на Митрия и начинай ногами работать.
ШИФРОВАННОЕ ПИСЬМО
Глава XI. ГДЕ ВЫХОД ИЗ ПОДЗЕМЕЛЬЯ?
Двинулись дальше уже втроем и без приключений добрались до большой и широкой комнаты, уставленной каменными скамьями, столами и какими-то странными фигурами, очертания которых расплывались в сумраке. В одной из стен заметили небольшой шкаф, в котором нашли накладную черную бороду, несколько фонарей, два нагана и одну бомбу, которая известна под именем «бомбы Новицкого».
Федор отдал один наган Мите, а другой вместе с бомбой оставил себе. Аренскому оставил пока палку, опираясь на которую, он передвигался более уверенно.
Дальше хода не было, значит, в этой комнате и должен быть выход наружу.
— Ну, ребята, расходись в разные стороны, и давай искать выхода.
Митя все статуи за руки и за ноги перетрогал — ничего путного не получилось.
— Стойте, товарищи, — сказал Аренский, — смотрите: следы на пыли и ведут они вот к этой картине, а дальше никаких следов нет.
Подошли, поглядели — правильно. Стали картину разглядывать. Картина эта была не нарисована, а из разноцветных камней сложена и представляла
