таких пусковых приспособлений не допускалось.
Старты прошли 31 декабря, в последний день года, и он же стал последним большим днем Уилбура в Камп д?Авуре. Несмотря на дождь и холод, Уилбур устроил удивительное зрелище, пролетев дальше и дольше, чем кто-либо в мире, – за 2 часа 20 минут и 23,2 секунды он преодолел расстояние 124 километра. Кубок он выиграл.
Уилбур сожалел, что не отметил Рождество дома, о чем на следующий день написал отцу. «Но я не мог позволить себе проиграть в Кубке "Мишлен", потому что утрата престижа – это хуже, чем обычный проигрыш. Если бы я уехал, то другие парни справедливо присвоили бы себе все рекорды. А так они знают, что я готов побить любой установленный ими рекорд, и это расстраивает их планы».
Совершив посадку, он готовился лететь снова, не обращая внимания на холод и дождь, но в это время к нему подошел министр общественных работ Луи Барту. «Он сообщил мне, что правительство приняло решение наградить меня и Орвилла орденом Почетного легиона».
Многие, даже опытные путешественники, представив себе пересечение Атлантики в середине зимы, подумают и примут решение остаться дома, в тепле и безопасности. Но Кэтрин Райт, которая никогда не была на море и ни разу не ступала на борт океанского лайнера, казалось, вовсе не испытывала дурных предчувствий или колебаний. 5 января 1909 года она и Орвилл поднялись в Нью-Йорке на борт немецкого лайнера «Кайзер Вильгельм Великий», отплывавшего во Францию. Орвилл, как мог, прихрамывая, шагал за ней по сходням. Кэтрин, которая так долго разрывалась исключительно между работой и семейными обязанностями, наконец, в 34 года, отважилась на предприятие, о котором могла только мечтать, едва ли представляя себе, что такой день когда-нибудь наступит.
Свой первый визит в магазин женской одежды в Дейтоне она совершила в начале декабря, чтобы выбрать костюм и головной убор для путешествия, и в конце концов пополнила свой гардероб еще двумя новыми вечерними платьями – розовым и черным. Когда друзья и репортеры задавали вопрос о цели путешествия, Кэтрин и Орвилл говорили, что это будет «нечто вроде воссоединения семьи». За епископом Райтом в их отсутствие должна была присматривать Кэрри Грумбах, которая вместе с мужем и ребенком переехала в дом 7 по Хоторн-стрит.
Больше всего забот от Кэтрин требовал Орвилл, который теперь ходил не на костылях, а с тростью, но не очень уверенно держался на ногах и довольно заметно прихрамывал. Он нуждался в ком-нибудь, кто будет постоянно рядом с ним и не даст ему упасть. Переход через Атлантику оказался на удивление спокойным, за исключением одного дня, когда было сильное волнение. Но даже в хорошие дни Орвиллу было трудно ходить по палубе.
Они путешествовали первым классом, наслаждаясь хорошим обслуживанием и «приятным обществом», как написала Кэтрин отцу. Это было именно то, чего она хотела.
В полдень 11 января они сошли на берег в Шербуре и сели на парижский экспресс. В час ночи они уже были в Париже. Уилбур встречал их на вокзале – «в шелковой шляпе и вечернем костюме», с радостью отметила Кэтрин. Он приехал прямо из По, с ним были супруги Берг и Арнольд Фордайс, который вышел вперед, чтобы преподнести Кэтрин огромный букет роз «американская красавица», в который был вставлен флаг США.
Все вместе они поехали в отель «Мейербер» на Елисейских Полях, недалеко от квартиры Бергов. После того как все остальные распрощались, три представителя семейства Райт проговорили до трех часов утра.
На следующий день братья встретились за ланчем с Андре Мишленом, производителем автомобильных шин, который передал Уилбуру 4000 долларов, полагавшихся ему, помимо самого кубка, за победу в Кубке «Мишлен». Кэтрин тем временем отправилась по магазинам с Эдит Берг, «привлекательной и очень стильной женщиной», как доложила епископу дочь в письме тем же вечером. «Она поедет со мной в По, и это сделает пребывание там более приятным. Эдит возьмет свой автомобиль и покажет мне страну». Уилбур и Харт Берг уже выехали в По. Кэтрин и Орвилл последуют за ними чуть позже.
Орвилл также просил передать отцу, что на данный момент на их с Уилбуром счету в Парижском банке лежат 35 000 долларов. Эта сумма сложилась из выплат французского синдиката, призовых денег и денежных вознаграждений.
Орвилл и Кэтрин выехали в По, расположенный примерно в 640 километрах южнее Парижа, вечером в пятницу 15 января. Около семи часов утра их поезд столкнулся лоб в лоб с товарным составом. Двое пассажиров погибли, и еще около десяти были тяжело ранены, но, как заверила Кэтрин отца, они с Орвиллом «не получили ни царапины». «К счастью, мы взяли билет в купе люкс, которое было оборудовано всем необходимым и спасло, по меньшей мере одного из нас, от сильных ушибов». На самом деле Орвилла, хоть и не получившего травмы, сильно тряхнуло, и он испытывал острую боль.
Они прибыли в По в полдень, опоздав на пять часов, и зарегистрировались в гостинице «Гранд-отель Гассион» по соседству с местом, где родился самый знаменитый король Франции Генрих IV.
Отель был действительно великолепен. Он располагался на крутой скале, и из него открывался прекрасный вид на зеленую долину внизу и поражающие воображение покрытые снегом пики Пиренеев. Высота некоторых из них достигала 3000 метров. Горные хребты тянулись по всему горизонту на юге. Расстояние до них составляло около 50 километров. Еще большее наслаждение от этого зрелища можно было получить, прогуливаясь по променаду длиной в 1600 метров, проложенному на вершине утеса. Впервые Кэтрин и ее братья были в таком месте. «Я никогда не видела ничего прекраснее», – написала Кэтрин, пытаясь найти слова, способные выразить ее чувства.
Уилбур поселился не в гостинице, а на аэродроме под названием Пон-Лон в девяти с половиной километрах к югу от города, в 20 минутах езды на
