чей брат обучил Балдуина управлять конем одной рукой.
Трудно найти пример бoльшего мужества, благородства и величия духа, чем являл собой этот обреченный юный король, с любовью опекаемый преданным наставником. Проказа, пишет Вильгельм Тирский, «распространялась с каждым днем и поражала его конечности и лицо столь сильно, что приближенные не могли смотреть на него без глубокого сострадания». Балдуин воспитывался в разлуке с матерью. Теперь же легкомысленная Агнесса вернулась, чтобы поддержать сына. Она всегда сопровождала его во всех кампаниях, однако необдуманно поручила опеку над молодым королем самоуверенному сенешалю Милю де Планси, а когда тот погиб от руки наемного убийцы в Акре, иерусалимская политика окончательно стала напоминать разборки внутри мафиозной семьи, находящейся в глубоком упадке.
Двоюродный брат короля Раймунд III, граф Триполи настоял, чтобы именно его назначили новым регентом. Он восстановил порядок в королевстве и сделал своим главным министром королевского наставника Вильгельма Тирского. Но вечный кошмар Иерусалима вдруг стал явью: могущественный повелитель Каира Саладин захватил Дамаск и медленно, но верно прибрал к своим рукам Сирию, Египет, Йемен и большую часть Ирака. Теперь мощный султанат Саладина окружал Иерусалим со всех сторон. Раймунд Триполитанский, один из тех левантийских князьков, что говорили по-арабски, попытался выиграть время, заключив перемирие с Саладином. Но и Саладин тоже выиграл время.
Балдуин показал характер, выступив с походом на Сирию и Ливан, но когда ему становилось хуже, его вельможи устраивали ссоры между собой прямо у одра больного. Магистр тамплиеров все более откровенно демонстрировал непослушание, а госпитальеры вели свою собственную войну против патриарха и даже устроили однажды перестрелку из луков непосредственно в храме Гроба Господня. Между тем в Святую землю прибыл новый герой — ветеран Второго крестового похода рыцарь Рено де Шатийон, сеньор Карака и Заиорданья, головорез без совести и чести, агрессивно самоуверенный, чванливый и безрассудный.
Саладин начал нащупывать слабые места в обороне королевства: он напал на Аскалон, а затем направился в сторону Иерусалима, жители которого в панике укрылись в Башне Давида. Аскалон уже почти пал, когда в конце ноября 1177 года прокаженный король и Рено де Шатийон во главе нескольких сотен рыцарей атаковали 26-тысячное войско Саладина при Монжизаре, к северо-западу от Иерусалима. Вдохновленный присутствием Животворящего Креста и известием о том, что на поле битвы явился св. Георгий, Балдуин одержал славную победу.
Балдуин вернулся в Иерусалим с триумфом, тогда как Саладин едва избежал плена, ускакав с поля битвы на верблюде. Однако он все еще оставался владыкой Египта и Сирии и в скором времени собрал новую армию.
В 1179 году во время очередного вторжения Саладина Балдуин попал в засаду, его коня поразила арбалетная стрела, и король спасся только благодаря мужеству старого коннетабля королевства, пожертвовавшего жизнью ради юноши. Оправившись со свойственной ему решительностью после столь тяжелого удара, Балдуин вновь повел войско на Саладина. Недалеко от реки Литании он был выбит из седла и подняться сам уже не смог: паралич, следствие проказы, неумолимо прогрессировал. Один из рыцарей вынес его с поля битвы, взвалив себе на спину. Молодой король был обречен на одиночество: он не мог жениться, поскольку в те времена считалось, что проказа передается в том числе и половым путем, а теперь он не мог и вести в бой собственных рыцарей. В письме к французскому королю Людовику VII он рассказывает о собственных страданиях и о том, что Иерусалиму необходим новый сильный монарх: «Непослушные конечности — слабое подспорье тому, кто вершит управление. О, если бы я только мог излечиться от проказы, как Нееман! Увы, нет подле меня Елисея[167], который подсказал бы мне путь к выздоровлению. Негоже, чтобы столь слабые руки держали бразды правления в годину, когда Граду Святому грозят воинственные арабы». Чем больше слабел король, тем более ожесточенной становилась борьба за власть. Закат его жизни был омрачен политическим и нравственным разложением королевства. Когда граф Раймунд Триполитанский и принц Боэмунд Антиохийский двинулись во главе конного отряда к Иерусалиму, король заподозрил здесь попытку переворота и, чтобы вновь получить передышку, заключил с Саладином очередное перемирие.
Когда умер патриарх, королева-мать Агнесса обошла Вильгельма Тирского и назначила патриархом Ираклия Кесарийского — по слухам, своего любовника. Облаченный в бесценные шелка, весь в блистающих драгоценностях, благоухающий дорогими ароматами, этот церковный жиголо имел и еще одну любовницу — Пачию де Ривери, жену некоего торговца тканями из Наблуса. Теперь Пачия переехала в Иерусалим и даже родила патриарху дочь; иерусалимляне прозвали ее Мадам Патриархиня.
Кончина короля была уже близка. И Агнесса задумалась о наследнике.
Агнесса устроила брак между сестрой умирающего короля, наследницей престола Сибиллой, и Ги де Лузиньяном — привлекательным 27-летним братом последнего любовника королевы-матери, коннетабля королевства. Сама принцесса Сибилла, молодая вдова, имевшая сына от первого брака, оказалась единственной, кто был доволен этим союзом. Большинство же баронов находили ее нового супруга недостаточно высокородным и недостаточно опытным, чтобы справиться с кризисом, угрожавшим самому существованию Иерусалимского королевства. На самом деле Ги де Лузиньян, граф Яффский и Аскалонский, был вполне благородным бароном из Пуату, но вот опыта и авторитета ему действительно не хватало. Он еще больше разделил королевство, отчаянно нуждавшееся в единстве и консолидации.
Тем временем Рено Каракский нарушил перемирие с мусульманами, напав на караван паломников, следующих в Мекку. Среди всех обязанностей
