миниатюрной». Прижизненный портрет изображает царицу с большими глазами, яркими губами и округлым лицом. Ее письма в ставку Сулеймана отражают игривый, хотя и непреклонный характер: «Мой султан, нет предела муке, которая сжигает меня из-за разлуки с тобой. Сохрани это несчастное письмо и не медли со своими благородными посланиями. Когда их читают нам, слуга твой и сын Мир Мехмед и раба и дочь твоя Мириам плачут и стенают, скучая по тебе. А их плач и меня сводит с ума». Сулейман дал жене прозвище Хюррем («Радость»), а в стихах, которые ему приписываются, называл ее «моя любовь, мой лунный свет, моя весна, моя любовь с раскосыми и шаловливыми глазами», а официально — «лучшей из цариц, светом очей всего сверкающего халифата». Со временем она стала коварным политиком и успешно интриговала, чтобы сын Сулеймана от другой жены не был объявлен наследником престола. В конце концов принца удавили шелковым шнурком на глазах у отца.
Сулейман получил в наследство Иерусалим и Мекку и был убежден, что его престиж владыки мусульманского мира требует, чтобы он заботился о святынях ислама и украшал их. Все, что он делал, имело грандиозный масштаб, его амбиции были непомерны, его правление длилось почти полвека, и он вел практически мировую войну — от Европы и Северной Африки до Ирака и Индийского океана, от Вены до Багдада. В Иерусалиме султан предпринял настолько масштабные работы, что сегодняшний Старый город обязан своим внешним видом Сулейману более, чем кому-либо другому. Возможно, многие люди воспринимают эти стены древними, считают их одним из символов Иерусалима наряду с Куполом Скалы, Западной Стеной или храмом Гроба Господня, — но на самом деле они, как и большая часть ворот, являются творением Сулеймана, этого современника Генриха VIII. Султан добавил к комплексу Цитадели (Башни Давида) мечеть, новые ворота и еще одну башню. Он соорудил акведук для подачи воды в город и девять общественных фонтанов с питьевой водой (три из них — на Храмовой горе). Он заменил поблекшие мозаики Купола Скалы на глазурованные изразцы, украшенные орнаментом из лилий и лотосов бирюзового, сине-фиолетового, белого и желтого цветов, — какими их видят и гости современного Иерусалима[189].
Роксолана дополняла проекты своего венценосного супруга благотворительными учреждениями. Она получила в свое распоряжение дворец мамлюков и основала в нем комплекс, известный под названием «Цветущий дом»: он включал мечеть, пекарню, странноприимный дом на 55 мест и бесплатную столовую для бедных.
В 1553 году Сулейман, этот новоявленный «второй Соломон и царь мира», собирался посетить Иерусалим, но был поглощен новой масштабной войной. И, как в свое время император Константин, человек, преобразивший этот город, Сулейман так никогда и не увидел своих достижений. Однако он весьма строго контролировал все, что делалось в Иерусалиме. Строительство стен курировал наместник Сирии, а инспектировал работы (вероятно, на обратном пути из своего хаджа в Мекку) знаменитый придворный архитектор Синан. Задействованы в строительстве были тысячи рабочих: одни вырубали глыбы песчаника в каменоломнях, другие доставляли на стройку каменные блоки из руин эпохи Иродиадов; новые стены и ворота тщательно состыковывались с остатками стен Ирода и Омейядов вокруг Храмовой горы. На новое покрытие Купола пошло 450 тысяч изразцов — для их производства рядом с мечетью аль-Акса была устроена специальная мастерская. Некоторые поставщики настолько разбогатели, что построили себе особняки в городе и теперь постоянно жили здесь. Один из местных строителей основал целую династию зодчих, определявших облик города на протяжении последующих двух столетий. Иерусалим оглашали давно забытые звуки: стук молотков и зубил каменщиков, звон монет. Население города увеличилось почти втрое — до 16 тыс. человек, — а количество евреев, благодаря постоянному притоку беженцев из Западной Европы, возросло в два раза — до двух тысяч.
32. Мистики и мессии
Сулейман перестраивал Иерусалим на деньги, полученные из налогов, которыми был обложен Египет. А своим казначеем в Иерусалиме султан назначил еврея Авраама де Кастро — управляющего монетным двором и сборщика податей. Авраам однажды доказал свою верность султану, предупредив его о мятеже, который замышлял наместник. Так еврейский беженец из Португалии стал богачом и финансовым советником Сулеймана, а в конечном счете оказался покровителем и защитником Палестины и Иерусалима.
Изгнание евреев стало завершающим аккордом в религиозных войнах на Иберийском полуострове. В январе 1492 года король Фердинанд Арагонский и королева Изабелла Кастильская завоевали Гранаду — последний оплот ислама в материковой Европе.
Ощущая полную уверенность в себе после этого триумфа, их католические величества (этот титул даровал им в 1492 году папа) отпраздновали успех своего крестового похода[190], приняв два решения, имевшие поистине исторические последствия. Во-первых, они положительно ответили на очередное прошение харизматичного светловолосого моряка-мечтателя по имени Христофор Колумб. Сын генуэзского трактирщика, этот одержимый бродяга уже не первый год просил, чтобы Фердинанд и Изабелла помогли ему снарядить плавание через Атлантику, чтобы найти «западный путь» в Индию и Китай. Но у этого плавания была и другая менее известная цель: нанесение удара в тыл Османской империи и освобождение Иерусалима! Для Колумба обе эти цели были связаны воедино: «Я попросил Их Высочества, дабы все, обретенное в результате этого
