Но на религиозной жизни Иерусалима всегда сказывалась внешняя политика. И у Сулеймана вскоре появилась причина вновь обласкать францисканцев. В войне за земли Центральной Европы султану потребовались христианские союзники: помочь ему одолеть Габсбургов могли соперничавшие с ними французы, а французские короли поддерживали францисканцев. В 1535 году Сулейман предоставил Франции торговые привилегии и признал францисканцев хранителями христианских святынь. То была первая из так называемых капитуляций — договоров, предоставлявших определенные привилегии европейским державам. Эти капитуляции в конце концов и подорвали мощь Османской империи.
Своей штаб-квартирой францисканцы сделали монастырь Спасителя близ храма Гроба Господня, превратившийся со временем в грандиозный католический «город в городе». Однако возвышение францисканцев вызывало недовольство у православных христиан Иерусалима. Вражда между католиками и православными в Святом городе к тому моменту имела уже давнюю историю. И те, и другие добивались
Эпическая схватка Габсбургов и Османов, агрессивный католицизм испанцев и изгнание евреев — все эти события внесли свой вклад в тот особый род духовного брожения и тревожных сомнений, которые охватили многих европейцев в ту эпоху. Все больше людей искали иного внецерковного благочестия и новых путей к Богу. В 1517 году виттенбергский священник и богослов Мартин Лютер выступил с протестом против определенных обрядов и обычаев Католической церкви. Подлинный Господь, говорил Лютер, остался только в Писании, а из церковных ритуалов Господь давно ушел. Протест Лютера стал той искрой, из которой вскоре возгорелось яркое пламя Реформации.
Многие согласились с утверждениями Лютера о том, что папизм предал истинное учение Христа. Его последователи, протестанты, взыскали обновленной, сердечной веры, свободной от католической догматики. Протестантство было настолько гибким в поиске новых путей исповедания такой «чистой» веры, что вскоре разделилось на множество общин и духовных движений — лютеране, реформаты, пресвитериане, кальвинисты, анабаптисты… А для короля Англии Генриха VIII протестантизм стал инструментом отстаивания политической независимости от Рима. Но всех протестантов объединяло одно: благоговение перед Писанием, и благодаря этому Иерусалим занял центральное место в их вероучении[192].
Процарствовав 45 лет, Сулейман умер в ходе очередной военной кампании. Его приближенные изготовили восковую фигуру и возили ее в царской повозке, показывая издалека воинам и уверяя, что султан жив и здоров. Это продолжалось до тех пор, пока Селим, сын Сулеймана от Роксоланы, не сумел утвердиться на престоле. Султан Селим II, вошедший в историю с прозвищем Пьяница, был многим обязан интригам своего друга Иосифа Нази. Великий еврей, разбогатевший на монопольной торговле польским воском и молдавским вином, жил теперь в роскошном дворце. Вступив на престол, Селим вознаградил Иосифа, сделав его пожизненным правителем острова Наксос и даже обещав корону Кипра. А в делах защиты гонимых или бедных евреев Европы этот иудейский Крёз выказывал такое рвение, что после его смерти поползли слухи, будто это был сам Мессия!
Увы, замыслам Великого еврея не суждено было осуществиться. При султане Селиме и его преемниках Османская империя продолжала расширяться; благодаря обширным ресурсам и отлично налаженной бюрократической машине управления она оставалась устрашающе могущественной еще целое столетие. Правда, османским султанам вскоре пришлось силой оружия обуздывать ставших слишком самостоятельными наместников отдаленных провинций, и спокойное течение жизни Иерусалима периодически нарушалось жестоким насилием.
В 1590 году взбунтовавшиеся местные арабы вломились в Иерусалим, овладели городом и убили наместника. Мятеж был подавлен, бунтовщиков изгнали, и власть в Иерусалиме захватили два брата — Ридван-паша и Байрам-паша. Мальчики-христиане с Балкан, еще детьми проданные в рабство и обращенные в ислам, они воспитывались при дворе Сулеймана. Правой рукой братьев был черкес по имени Фарух. Их потомки владели Палестиной — и разоряли ее — еще почти столетие. Однажды жители Иерусалима отказались открыть ворота перед Мухаммедом, сыном Фаруха, и тогда тот во главе трехсот наемников взял город приступом, а затем долго пытал евреев, христиан и арабов, вымогая у них деньги.
Подобные эксцессы лишний раз убеждали армян — самую сильную из христианских общин, — что необходимо и дальше преподносить султанским чиновникам дары и предлагать им взятки, а также устраивать шумные беспорядки в церквях Иерусалима: все это стало частью кампании по умалению роли католиков и заполучению
Между тем началось некое брожение и в еврейской среде. «Иерусалим, — писал один еврейский паломник, — был населен гуще, чем когда-либо со времен первого изгнания». А поскольку его «слава распространялась повсюду, повсюду и стало известно, что здесь живут в мире. Мудрецы хлынули к воротам города». На каждую еврейскую пасху в Иерусалим прибывал целый караван египетских евреев. Большинство иудеев Иерусалима были сефардами,
