Кланы были стержнем иерусалимского общества. Первым главой городского совета стал Даджани, а в 1867 году первым мэром города был назначен 25-летний Юсуф аль-Дийя аль-Халиди. С тех пор эта должность всегда сохранялась за представителями кланов: на посту мэра побывали шестеро Хусейни, четверо Алами, двое Халиди, трое Даджани. Юсуф Халиди, чья мать происходила из клана Хусейни, еще мальчиком сбежал на Мальту, чтобы поступить там в протестантскую школу. Позднее он служил у либерального великого визиря в Стамбуле. Халиди считал себя прежде всего «утси» — иерусалимлянином, затем «шами» — жителем Билад аль-Шама, Большой Сирии, а потом уж арабом и османским подданным. Прекрасно образованный, он был одной из ведущих фигур Нахды — арабского литературного Ренессанса, ознаменовавшегося открытием культурных клубов, газет и нескольких издательств. При этом первый иерусалимский мэр показал себя и военачальником: губернатор послал его с 40 конными воинами подавить беспорядки в городе Эль-Караке за Иорданом. Пожалуй, это единственный мэр за всю новейшую историю, которому случилось возглавить кавалерийскую экспедицию.
У каждого клана было свое знамя, и каждому отводилась особая роль на городских празднествах. Так, при схождении Благодатного огня 13 ведущих семейств арабов-христиан торжественно проносили по Иерусалиму свои знамена. Но самым популярным праздником был все же Наби Муса — день пророка Моисея. Тогда в город со всех концов Палестины стекались на конях и пешком тысячи людей, которых приветствовали муфтий, обычно из клана Хусейни, и османский градоначальник. Под барабаны и звон тарелок все плясали и пели на улицах. Суфийские дервиши вертелись, как безумные: «некоторые ели горящие угли, другие протыкали себе иглами щеки». Между иерусалимлянами и жителями Наблуса нередко случались потасовки. А чрезмерно возбужденные арабские головорезы всегда были готовы избить какого-нибудь еврея или христианина. Собравшиеся на Храмовой горе толпы людей приветствовала пушечная стрельба, а затем кавалькада Хусейни отправлялась, осененная зелеными знаменами, к мавзолею Бейбарса близ Иерихона. Даджани поднимали пурпурное знамя у гробницы Давида. У всех семейств были свои династические владения: у Хусейни — Храмовая гора, в руках Халиди находились все иерусалимские суды. Но все они соперничали за пост мэра, все продолжали бороться за верховенство и играть в опасные игры — отголоски столичной, стамбульской политики.
Православные славяне с Балкан, поддерживаемые Россией, жаждали независимости, в то время как Османская империя боролась за выживание. Приход к власти нового и более сильного султана Абдул-Хамида II ознаменовался избиением болгарских христиан. Под давлением России Абдул-Хамид принял конституцию и учредил парламентские выборы. В Иерусалиме клан Хусейни поддерживал старую автократию, а Халиди олицетворяли собой либеральную новизну. Представлять Иерусалим был избран мэр Халиди, направившийся в Стамбул. Однако конституцию султан ввел только для отвода глаз и исполнять ее совершенно не собирался. Вскоре Абдул-Хамид отменил ее и начал проводить политику нового османского национализма, опиравшуюся на идеологию панисламизма. Этот умный, но подверженный неврозам султан с блеющим голосом и предрасположенностью к обморокам утверждал свою власть, опираясь на тайную полицию, ответственную, помимо прочего, за убийство бывшего великого визиря и одной из его невольниц. Не отказываясь от османских традиций (в гареме Абдул-Хамида было 900 наложниц), он жил в постоянном страхе и каждый вечер приказывал обыскивать опочивальню — не прячется ли где-нибудь наемный убийца? Однако этот султан-параноик был также искуснейшим краснодеревщиком-любителем, зачитывался рассказами о Шерлоке Холмсе и лично ставил пьесы в собственном дворцовом театре.
«Закручивание гаек» в Стамбуле незамедлительно отозвалось в Иерусалиме: Юсуф Халиди был смещен с поста мэра; его преемником в этой должности стал Омар аль-Хусейни. Ослабление клана Халиди означало усиление семейства Хусейни. Между тем Россия решила полностью сокрушить османов. И британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли посчитал нужным вмешаться, чтобы спасти их.
Дизраэли только что выкупил у Франции Суэцкий канал, одолжив 4 млн. фунтов у Лионеля Ротшильда. «Кто будет поручителем?» — спросил тот. «Британское правительство», — ответил секретарь Дизраэли. «Вы получите деньги». В 1878 году на Берлинском конгрессе Дизраэли убедил европейские кабинеты обуздать Россию и навязать ей условия, которые позволили бы Британии оккупировать Кипр. Разыгранный им спектакль привел в восторг германского канцлера — князя Бисмарка. Указав на Дизраэли, он заметил: «Этот старый еврей — вот человек». Османам пришлось уступить большую часть своей европейской, населенной преимущественно христианами, территории, признать права евреев и других меньшинств. В 1882 году под контроль Британии перешел Египет, номинально остававшийся под властью албанской династии.
Юные наследники британского престола — 18-летний принц Альберт Виктор, известный как принц Эдди, будущий герцог Кларенс, и его 16-летний брат Георг, будущий Георг V[230], — во время своего кругосветного путешествия не преминули посетить Иерусалим. Они разбили лагерь на Масличной горе: «там же, где останавливался папa», — писал принц Георг, считавший, что это «настоящее столичное место». Одиннадцать роскошных палаток, для перевозки которых потребовалось 95 вьючных животных, обслуживали 60 слуг, вымуштрованных королем туризма Томасом Куком — баптистским священником, который в 1869 году занялся скромным бизнесом: коммерческой перевозкой активистов общества трезвости из
