Лестера в Лафборо. Теперь Кук и его сыновья — а один из последних сопровождал принцев в путешествии — были уже признанными лидерами туризма нового типа — группового. Они нанимали целые армии слуг, охранников и драгоманов (переводчиков-посредников) для защиты путешественников от бедуинов и клана Абу-Гош, который все еще хозяйничал на дороге из Яффо в Иерусалим и бандитов которого приходилось либо подкупать, либо брать в долю. Эти импресарио путешествий предлагали туристам проживание в роскошных шелковых, украшенных бирюзовыми арабесками палатках: со столовыми, приемными и даже с холодной и горячей водой. Они стремились не только поразить своих богатых клиентов, но и пробудить в их воображении восточные фантазии — сродни сказкам «Тысячи и одной ночи».
Контора Томаса Кука располагалась у Яффских ворот — в самом центре нового, гостеприимного к туристам Иерусалима, символом которого стали «Гранд Нью Отель», открытый на месте купальни Вирсавии, где, по преданию, царь Давид увидел купавшуюся жену Урии [231], и гостиница Иоахима Фаста сразу за воротами. А в 1892 году до Иерусалима наконец добралась железная дорога, благодаря которой город действительно стал «Меккой туристов».
В унисон с туризмом развивалась фотография. И пусть неожиданно, но вполне в духе времени зачинателем фотографического бума в Иерусалиме стал Ессаи Карапетян — армянский патриарх, «возможно, самый красивый епископ в мире», обучившийся фотографическому делу в Манчестере. Двое его протеже даже отказались от священного сана и основали фотостудии на Яффской дороге, где туристы могли приобрести снимки арабов в «библейских позах» или сфотографироваться в библейских костюмах. Типичная уличная сценка того времени: группа бородатых русских крестьян в овчинных тулупах застыла в изумлении, пялясь на некую «голубоглазую русоволосую англичанку», которая, одетая в «вышитый красный костюм», с медным ободом на голове и в «тугом корсете», стягивающем «прекрасно сформированный бюст», позирует на фоне Башни Давида. Русские паломники были наполовину восхищены, наполовину шокированы такими сценами.
Архитектурный облик растущего города был настолько эклектичен, что и сегодня в Иерусалиме сохраняются здания и целые предместья, которые выглядят так, будто это что угодно, но не Ближний Восток. В конце века появилось много христианских новостроек: 27 французских монастырей, 10 итальянских и восемь русских. После упразднения англо-прусской епархии англикане выстроили в Иерусалиме свой, очень английский собор Св. Георгия с кафедрой для англиканского епископа. Но еще в 1892 году османы также вели в городе строительство: по повелению Абдул-Хамида в Иерусалиме соорудили фонтаны и Новые ворота, обеспечившие прямой доступ в Христианский квартал. А в 1901 году, по случаю 25-летнего юбилея своего правления, Абдул- Хамид увенчал Яффские ворота 13-метровой башней с часами — точно такой, как если бы ее перенесли с какой-нибудь провинциальной железнодорожной станции Англии[232].
Между тем евреи и арабы, греки и немцы колонизировали Новый город за стенами Старого. В 1869 году семь еврейских семейств основали за Яффскими воротами квартал Нахалат Шива («квартал семи»). В 1874 году ультраортодоксальные иудеи заселили Меа-Шеарим. К 1880 году 17 тыс. евреев уже составляли большинство в городе, и новых еврейских предместий было уже девять. Арабские кланы строились в Шейх-Джаррахе — квартале сразу к северу от Дамасских ворот[233]. Сводчатые потолки в особняках арабских кланов отличались характерным декором, сочетавшим элементы турецкого и европейского стилей. Один из Хусейни построил себе «Восточный дом» в мавританском стиле, где целый зал был расписан цветами и геометрическими узорами. Другой представитель клана, Рабах Эфенди Хусейни, возвел особняк с «комнатой паши», покрытой высоким куполом, расписанным небесной лазурью и обрамленным позолоченными листьями аканта. «Восточный дом» в начале ХХ века служил гостиницей «Ориент Хауз», а в 1990-х годах стал резиденцией Фейсала Хусейни, министра по делам Иерусалима в администрации Ясира Арафата. А в особняке Рабаха Хусейни расположилось самое известное американское семейство Иерусалима.
21 ноября 1873 года, когда американка Анна Спаффорд с четырьмя дочерьми плыла через Атлантику на корабле «Виль де Гавр», в них врезалось другое судно. Корабль затонул, погибли все четыре дочери Анны, но сама она выжила. Узнав о смерти дочерей, Анна хотела сперва броситься в воду вслед за ними. А затем послала своему мужу Горацио, преуспевающему чикагскому адвокату, телеграмму, скупые слова которой заставили его содрогнуться: «Спаслась одна. Как мне жить?» Спаффорды отказались от прежней привычной жизни и переехали в Иерусалим. Там им поначалу пришлось испытать еще одну трагедию: их сын умер от скарлатины, в живых из шести детей осталась единственная дочка Берта. Анна Спаффорд была убеждена, что Господь уберег ее от смерти для того, чтобы она могла исполнить некое предназначение. Они вышли из своей пресвитерианской общины и основали собственное мессианское движение, которое американская пресса стала называть общиной оверкомеров[234]. Спаффорды верили, что совершая добрые деяния в Иерусалиме и способствуя возвращению евреев в Израиль (и их подразумеваемому последующему обращению в христианство), они смогут приблизить неминуемое Второе пришествие.
В 1881 году оверкомеры — 13 взрослых и трое детей, ставшие ядром американской колонии, — поселились в большом доме в стенах Старого города близ Дамасских ворот. В 1896 году к ним присоединились фермеры Шведской евангелической церкви, и в одном доме стало тесновато. Оверкомеры арендовали особняк Рабаха Хусейни в районе Шейх-Джаррах, на Наблусской дороге. В 1888 году умер Горацио Спаффорд, но сектанты продолжали процветать, проповедуя Второе пришествие, занимаясь крещением евреев и мало-помалу превращая свою колонию в благотворительный миссионерский центр, включавший больницы, сиротские приюты, бесплатные столовые, магазин, собственное фотоателье и школу. Их успех вызвал раздражение американского генерального консула Селаха Меррилла — члена протестантской Конгрегационалистской церкви и известного антисемита
