Там они просидели за едой, питьем и разговорами до половины седьмого, когда Ниммерфоль и Биндер вынуждены были уйти. Было решено, что после исполнения задуманного плана Тибурций снова побывает у Лизетты, узнает от нее, что сказал ей император, и сообщит об узнанном приятелям. Сделать последнее было решено следующим образом: Ниммерфоль будет держать окно своей комнаты открытым, а Вестмайер проберется пустырем и кинет в окно записку, в которую вложит кусок хлебного мякиша: это придает вес и не делает шума.
Так и порешив, приятели разошлись.
Вестмайер отправился в переулочек, где жила Лизетта, и принялся ходить там по противоположной стороне.
Ему пришлось прождать с полчаса, пока в окне загорелся желанный огонек. Походив еще минут пять, Тибурций решительно двинулся к Лизетте.
Женщина, отворившая ему дверь дома, не хотела было впустить его, но Вестмайер, не говоря ни слова, рванул дверь к себе, отбросил старуху в сторону и направился по коридору к двери комнаты Лизетты.
Он постучал в дверь, никто ему не ответил.
Вестмайер постучал сильнее.
– Кто там? – после некоторой паузы отозвался голос Лизетты.
– Это я, твой двоюродный брат Тибурций. Открой, Лизетта!
– Да я не одна, я уже сплю!
– Ну вот глупости! Что за церемонии между родственниками!
– Что ты вздумал прийти так поздно? Приходи завтра!
– Открой, Лизетта! Ты знаешь, я с детства привык делиться с тобой всякими горестями, а у меня сейчас страшное горе. Открой мне!
За дверью послышалось какое-то шушуканье, тихий смех Лизетты, чье-то недовольное, но подавленное ворчание. Затем Лизетта подбежала к двери, открыла ее и впустила Вестмайера, говоря:
– Ну уж входи, полуночник!
Она была в ночной сорочке, и ее полуголые плечи прикрывал наброшенный на скорую руку платок.
– Ну в чем дело? – сказала она, садясь на стул около стола. – Да говори скорее, я спать хочу!
– Ах, Лизетта, у меня гибнет лучший друг, и я не могу спасти его!
– То есть как это «гибнет»?
– Его приговорили к повешению!
– Значит, заслужил!
– Нет, он невиновен!
– Ну вот еще! Это просто твое воображение!
– Какое там воображение! У меня в руках имеются все доказательства как вещественные, так и документальные!
– Отчего же ты не представишь их судьям?
– Бесполезно! Суд уже состоялся, да и дело очень темное: друга хотят обвинить во что бы то ни стало!
– Так ты обратился бы к императрице!
– Я пробовал сегодня обратиться к ее величеству, но меня не пустили.
– Почему?
– Потому что надо было взять пропуск в канцелярии, а я не знал этого. И беда в том, что следующий приемный день будет уже после казни!
– Так отчего же ты не обратишься к императору Иосифу?
– Это бесполезно. Его величество умышленно восстановили против невинно осужденного, и император меня не примет, не выслушает… Что я такое?.. Простой солдат. Конечно, завтра я попытаюсь сделать это, но заранее уверен, что ничто не поможет… А как это ужасно! Если бы я еще сомневался в его невиновности, а то у меня с собой все доказательства…
– Да расскажи ты мне, в чем дело!
– Изволь. Но только ты не должна никому говорить об этом! Так вот слушай! Ты помнишь, как меня с товарищами однажды арестовали по недоразумению и после этого сдали в солдаты?
– Да, припоминаю…
– Так вот. В числе арестованных вместе со мною был и Лахнер, тот самый, которого собираются казнить послезавтра. Тогда, сидя на гауптвахте, мы не подозревали ничего дурного и думали, что нас отпустят. Вдруг вводят еще арестованного. Этот арестованный оказался впоследствии политическим преступником Турковским…
– Которого казнили за заговор?
– Вот-вот. Но тогда этого никто – ни мы, ни Лахнер – не знал. Турковский обратился к Лахнеру, отвел его в сторону и стал просить его оказать ему услугу.
