Незнакомец, последовавший за Лахнером, спокойно протянул руку к бумагам и сказал:
– Будьте любезны передать это мне!
Эмилия с удивлением взглянула на него и вопросительно посмотрела на мнимого Кауница. Последний обратился к незнакомцу с вопросом:.
– По какому праву вы требуете этот документ?
– По праву облекающей меня власти, – холодно ответил тот. – Я – полицейский инспектор Крюгер.
– Разве вы имеете предписание на изъятие документа, о существовании которого никому ничего не было известно?
– Я имею предписание арестовать дезертира, которым, судя по всему, являетесь вы, сударь!
– Но вы ошибаетесь! – крикнула Эмилия. – Это барон Кауниц, майор и атташе…
– В самом деле? – холодно усмехнулся инспектор. – Ну значит, это он самый и есть! Прошу вручить мне этот документ, а вам, сударь, предлагаю следовать за мной!
– Я не только не последую за вами, – твердо возразил Лахнер, – но и не допущу, чтобы у баронессы отобрали принесенные мною документы.
– А, так вы оказываете сопротивление законным властям? – Сказав это, Крюгер дал свисток, и сейчас же в дом вбежало четверо вооруженных полицейских. – Возьмите дезертира! – сухо приказал инспектор.
Лахнер отскочил к стене и обнажил шпагу. Полицейские тоже обнажила оружие и кинулись на Лахнера.
– Бога ради! – простонала Эмилия, бросаясь между мнимым бароном и полицейскими. – Господин инспектор, отмените свой приказ! Ведь здесь явное недоразумение. Вас ввели в заблуждение…
– Баронесса, – ответил Крюгер, – если кто и введен здесь в заблуждение, то только вы сами. Вы считаете этого субъекта бароном Кауницем, а на самом деле это простой рядовой гренадерского полка Марии-Терезии.
– Ручаюсь вам, что вы ошибаетесь!
– Не ручайтесь, баронесса, – вступился Лахнер, – я на самом деле человек низкого происхождения, но из возвышенных мотивов взялся исполнить чужую роль. Если я самовольно продолжал играть эту роль несколькими часами долее, чем это мне было поручено, то только из желания спасти вас, баронесса, доказать вашу невиновность во взводимых на вас обвинениях. Я достал документ, в котором Турковский, ссылаясь на прилагаемое в подлиннике письмо вашего покойного мужа, подтверждает вашу невиновность. Эти документы теперь в ваших руках, и я охотно подчинюсь ожидающей меня участи, я добровольно отдамся в руки господина инспектора, если он не станет отбирать у вас этих важных бумаг, необходимых для вашего полного оправдания.
Эмилия смертельно побледнела и с большим трудом выговорила пересохшими губами:
– Вы… сказали… правду?..
– Я сказал чистую правду, клянусь вам, баронесса!
– Если дело обстоит действительно так, и переданные дезертиром бумаги содержат только данные для вашего полного оправдания, баронесса, – произнес инспектор, – то я, разумеется, не подумаю удерживать их у себя и немедленно возвращу вам с пожеланиями всяческого счастья. Но для этого вы должны дать мне их на просмотр.
Эмилия вручила Крюгеру бумаги, он крикнул одного из полицейских и приказал посветить ему, чтобы можно было прочесть написанное. При этом он опустил воротник своего плаща, так что теперь можно было разглядеть его лицо – умное, энергичное, выражающее непреклонную силу и твердость.
Крюгер внимательно прочитал бумаги, затем пытливо уставился на Лахнера и после короткой паузы сказал:
– Нет, баронесса, эти бумаги я не могу отдать вам! Тут не оправдательные, а обвинительные документы! Одна из бумаг представляет собой прокламацию тайного общества «Евфросиния», другая – детальный план вооруженного восстания. Ни единым словом там не упоминается о баронессе Витхан.
Лахнер окаменел и безумными глазами смотрел на говорившего.
– Господи! – вскрикнул он наконец. – Ведь я и в самом деле видел те бумаги, о которых говорил господин инспектор. Теперь я понимаю: мне дали снотворное питье и, пока я был без сознания, подменили бумаги. Господин инспектор, позвольте мне только взглянуть на них!
– Хорошо, но берегитесь, не вздумайте порвать их, – сказал Крюгер, – заложите руки за спину!
Лахнер жадно пробежал несколько строк документа, который держал перед его глазами Крюгер. Этим воспользовались полицейские, ловко отобрав у него шпагу. Впрочем, Лахнер не оказал им ни малейшего сопротивления и даже не делал попыток к этому.
– Ну-с, что скажете? – холодно спросил его Крюгер.
– Графиня Пигницер – наглая воровка! Господин инспектор, позвольте мне отправиться туда, чтобы я мог вырвать у этой змеи украденные у меня бумаги. Я заставлю отдать их мне или уничтожу ее, как змею!
– Ну нет, милый мой, больше вам не придется уничтожать кого бы то ни было!
– А я сделаю это, – задыхаясь от бешенства, прохрипел Лахнер. – Я удавлю ее своими собственными руками!
– Ну отныне вашим рукам будет предоставлено слишком мало свободы, чтобы вы могли исполнить свою преступную угрозу. Свяжите дезертиру руки! – приказал Крюгер.
