Сатурлэй знали все. Но я никак не ожидал лично познакомиться с одним из них. Надо сказать, что Прай уже тогда был лидером. Не таким брюзгливым и раздражительным как сейчас. Красивый, худощавый и поджарый, да ко всему прочему и знатного рода, он был предметом воздыханий не одной женщины Лаборы.
– Мы сейчас говорим об одном и том же человек? – усмехнулся я.
– Да, да. Так все и было. Это сейчас он не в форме. А тогда…. В общем, потом он встретил свою Кристен. Стал лордом, у них появились дети. И Прай остепенился, не потеряв при этом своего задора. Он заседал в Совете, а я разъезжал по стране. А затем случилась вторая вспышка черной оспы. Он потерял свою Кристен и это его очень сильно подкосило. Он проклинал всех и вся, злясь на свою судьбу. Но у него осталось двое детей, которые так напоминали ему жену. Сын Палвер и дочь Лиза. И все это на фоне войны с герцогством и обязанностями Прая перед королем и государством. Затем Палвер отправился на юг на войну. И дезертировал в самый разгар боя, покрыв позором фамилию Сатурлэй. Это был еще один удар по Праю. Ради долга, семьи и очищения имени своего рода, ему пришлось отречься от сына. У него осталась только его дочь, его ненаглядная Лиза, с каждым годом становившеюся все больше похожей на свою мать. Но и здесь, к сожалению, было не все так просто. С детства Лиза увлекалась, разного рода искусствами. Став уже более взрослой девушкой, она решила писать романы, что, довольно неслыханно, и ни в коем случае не подобает женщине благородного рода. Прай пытался остановить ее, но у Лизы характер матери. Она разругалась с отцом и назло ему сменила фамилию. Прай был в конец раздавлен. Он стал склочным, вечно ворчащим циником. И какое-то время многие сомневались, в здравом ли уме он пребывает. Но он взял себя в руки и доказал всем что его рано списывать со счетов. Поэтому сейчас вы знакомы с другим, новым лордом, Праем Сатурлэй не тем, кого я знал раньше. Жаль, что и вы не знали его прежнего, тогда бы вы, наверное, поняли, почему он такой.
– Ну а вы?
– А что я?
– Ваша семья? Мне помнится леди Габриэла, что-то упоминала о ваших детях?
– О да, у меня двое мальчишек, – барон расплылся в широкой улыбке, разгладил указательным и большим пальцами кончики усов. – Но они еще молоды. Знаете, я довольно поздно обзавелся семьей. Ведь в отличие от Прая я не заседал в Совете, а разъезжал по всему королевству. Но в одно из очередных моих возвращений в Лабору я встретил Аннет. Она тоже из аристократии. С тех пор мы вместе. И растим двоих сорванцов.
– То есть у вас полная семейная идиллия, – улыбнулся я.
– Слава Авелину! Конечно, хотелось бы бывать дома чаще, но как видите…
Барон не успел договорить. Дверь громко отворилась, и в комнату без стука ввалился лорд.
– Кравит чего ты расселся? А, и вы здесь, – лорд Сатурлэй пренебрежительно фыркнул, искоса поглядев в мою сторону.
Затем он подошел к столу, поднял бутылку и критично ее осмотрел. Сморщившись, лорд взял свободный бокал и плеснул туда вина.
– Ну и помои же ты пьешь Кравит, – лорд поморщился, но вино выпил. Я попытался представить на его месте того человека, о котором рассказывал мне барон, но кроме толстого недовольного человечка ничего не узрел.
– Что вас сюда привело? – насмешливым тоном спросил барон. – Вы лично врываетесь ко мне, оскорбляете мое вино и осуждаете за то, что я сижу, ничего не делая. По всей видимости, случилось что-то действительно важное.
– Нет, – ответил лорд, оттирая платочком лоб, – всего лишь суд. В первую очередь, это будет интересно ему.
Он указал пухлым пальцем в мою сторону.
– Какой еще суд? – поинтересовался я.
К моему удивлению Сатурлэй мне ответил.
– Над теми, кто вас обокрал и пытался убить. Делаг позвал нас всех поприсутствовать. Поэтому я здесь, хотел сообщить вам лично Фольк.
– Но как? Мы же недалече как сегодня были у Флайна, и он сказал, что решение еще не принято, – удивился барон.
– Правильно, потому что Флайн ничего не решает. А теперь оно принято комендантом.
– И вами? – лукаво посмотрел на него Кравит Фольк.
– И мной, – совершенно невозмутимо ответил ему лорд, наливая себе еще вина.
– И с каких это пор вас интересует судьба каких-то там крестьян?
– С тех самых, когда они осмеливаются поднимать руку на представителя аристократии. Пусть даже такого как он. Вполне возможно даже и ненастоящего, но все же.
– То есть вы хотите сказать, что вам не безразлично нападение на меня, – я был немного удивлен.
– Да тупица! Именно это я и говорю. Хоть вы и редкостный идиот Эдин, – лорд впервые назвал меня по имени, – и мы не знаем наверняка, кто вы и относитесь ли к аристократам хотя бы мелким. Но для простого люда вы такой и есть. И при этом они осмеливаются поднять на вас свои жалкие ручонки. А если они это сделали по отношению к вам, то могут напасть и на других. На барона к примеру. Или на меня. А этого нельзя допустить. Чернь должна знать свое место.
– В этот раз не могу с вами не согласиться, – вздохнул барон.
