– Еще бы, – Сатурлэй откашлялся в кулак. – Ну что вы идете?
– Да, думаю нам стоит посетить сие мероприятие, – сказал барон вставая. – Эдин!?
– Уже иду, – ответил я вставая.
Во дворе, как оказалось, уже собрались зеваки, в основном состоящие из простых солдат и служащих форта. В центре тренировочной площадки уже соорудили небольшой помост с виселицей. Это сразу давало понять, что кто-то из заключенных сегодняшнего суда не переживет. Комендант Ганар Делаг стоял у края помоста вместе с командором Флайном. Завидев нас, он жестом пригласил нас приблизиться. Лорд надменно подошел первым, критично осмотрел виселицу. Что-то спросил у коменданта, а тот вежливо его в чем-то заверил.
– Можно начинать, – сказал Делаг, когда мы с бароном оказались рядом.
Командор молча кивнул и отдал приказ страже. Ждать пришлось недолго. Заключенных вывели нестройной вереницей то и дело, подталкивая их тычками в спины. Дьяки шел первым. Выглядел он неважно. Его бледно-желтое лицо осунулось, его сильно трясло. Он шел молча, глядя себе под ноги, но, увидев виселицу, встал как вкопанный и испуганно вытаращил глаза. Остальная вереница наткнулась на него сзади, не ожидая, что он так резко остановится. Стражник, идущий рядом, пнул Дьяки под зад, заставляя двигаться вперед. Тот, что-то невнятно пролепетал, но слушать его никто не стал. Стражник схватил его за отворот рубахи и поволок вперед. Остальные последовали за ним. Помимо Дьяки, и двоих крестьян, мелкого и большого, было еще трое тех, кто не успел сбежать. Лица двоих мне запомнились, я даже вспомнил, что за оружие они держали в руках. Это один из них чуть было не насадил меня на рогатину. Последнего, который замыкал вереницу, я не узнавал, но это было и неважно. Он был в той толпе. И попался. Внезапно во мне вспыхнуло неожиданное чувство ненависти и презрения к этим людям. Но я почти сразу успокоился. Все же стоило учитывать то, что большинство из них были глупыми овцами, направленные опытным пастухом в нужное русло. Когда всю вереницу подвели к помосту, комендант уже стоял на нем, глядя на происходящее сверху.
– Начнем, – довольно громко, так чтобы слышали все, сказал он. – Сегодня я, комендант этого форта, Ганар Делаг лично буду вершить правосудие вот над этими людьми.
Он указал рукой на сбившихся в тесную кучку трясущихся крестьян. Выдержав короткую паузу, он продолжил.
– Эти люди нарушили законы Герона, установленные нашим королем. И так как здесь его волю и власть исполняю я, то и судить их за свершенные деяния тоже мне. К тому же, как вам известно, у нас в данное время находится член Совета короля, его светлость лорд Сатурлэй. Один из его личных советников. И конечно он имеет все полномочия, чтобы самому свершить этот суд. Но он любезно предоставил это право мне. Поэтому начнем, ибо правосудие должно быть свершено. Итак, первым мы будем судить человека по имени Дьяки. Выйди вперед.
Впрочем, Дьяки ничего самому делать не пришлось. Стражники схватили его под руки и выволокли вперед. Затем резко отпустили его, и тот рухнул на колени, что-то невнятно лопоча. Ганар не удостоил его даже взглядом.
– Этот человек обвиняется в том, что, будучи на королевской службе, он состоял в санитарной гое11 и вместе со своим земляком и знакомым Клепером переносили раненых и больных, в том числе и с полей сражений. Тем не менее, он и Клепер пренебрегли своим воинским долгом и занялись самым отвратительным делом, каким только можно заниматься на войне. Мародерством. Они обирали тела павших и раненых врагов и даже товарищей, которые проливали за них свою кровь в битвах и которых они должны были выносить с поля битвы. Они не гнушались ни рядовыми солдатами, ни офицерами представителями аристократии. Примером тому служит господин маглур чудом выживший в битве прозванной битвой под Вератором, в честь небольшого городка у которого она произошла. Дьяки с дружком бесчестно обчистили умирающего офицера. Но это еще не все. По возвращению сюда в свою родную деревню, Дьяки и Клеппер сбыли все свое добро ростовщику, а затем устроили полный фарс, принимая ставки на смерть маглура. И в довершение всего Дьяки совершил убийство своего напарника Клепера поссорившись с ним из-за денег. Ты признаешься в этом?
– Да-а-а, – простонал Дьяки, – признаюсь. Пощадите. Прошу вас. Я сознаюсь. Во всем. Прошу…
Он не закончил, один из стражников сильно толкнул его в спину, заставляя замолчать. Комендант продолжал.
– Он признался. Признался во всех своих грязных делишках и подлых поступках. Вина его очень тяжела. И при этом он просит пощады. Но можем ли мы пощадить этого человека? Нет! Даже в мирное время его было бы тяжело простить за все то, что он натворил. Но по законам военного времени его ждет смерть.
Дьяки взвыл дурным голосом. А затем громко разрыдался. Это особенно резало слух среди внезапно наступившей тишины. Все молчали, а Дьяки рыдал.
– Каждый должен нести наказание по тяжести своих деяний, – прервал тишину комендант, повышая голос, хотя этого и не требовалось. – В петлю его.
Он дал отмашку и быстро сбежал с помоста. Стражники схватили Дьяки и поволокли к виселице. Тот громко закричал, страшно и протяжно, попытался вырваться, извиваясь словно уж. На помост его втащили буквально волоком, быстро накинули на шею петлю, затянули. Дьяки рыдал и умолял, но его никто не слушал. Один из стражников с силой толкнул его сапогом в спину. Дьяки свалился с помоста, повис, его тело выгнуло, глаза, казалось, вот-вот лопнут. На лбу была видна каждая жилка. На губах выступила белая пена. Некоторое время Дьяки хрипел и дергался, а затем затих, уставившись на нас страшным,
