с кольями, веревочные петли, наступив в которые тебя вздергивало вверх тормашками, пустые сети, опутывавшие попавших в них несчастливцев словно паутина, сети с камнями вываливающиеся на головы непрошеным гостям. Также было множество капканов, появляющихся, казалось из ниоткуда, стен из деревянных копий и еще множество разных приспособлений, способных забрать, или хотя бы подпортить жизни тех, кто захочет сунуть свой нос в эту местность. Попадались и животные, которые по своей неосторожности угодили в ловушки, предназначенные скорее людям, чем им. В основном те, что попадались нам либо изрядно подпортились, либо были обглоданы волками, которые по своей хитрости ловушек избегали. Все же к концу дня нам попался пойманный в силки живой заяц. Впрочем, эта ловушка и была предназначена для ловли зверька. Ласир ловко свернул ему голову и подвесил к своему поясу.
– Неужели не нашлось людей, что смогли обойти эти ловушки, – спросила в один момент Шейла.
– Были такие шустрые, – ответил Ласир. – Но, в конце концов, они натыкались на наши патрули.
После этого вопросы у Шейлы закончились. Остановились мы только поздно вечером. Ласир нашел небольшую пещерку под холмом, на вершине которого росли огромные толстые дубы. Их корни плотно оплели стены нашего временного укрытия.
– Нужно развести костер. Ардос натаскай сухих веток, – распорядился Ласир. – Надо зажарить этого красавца.
– Огонь может привлечь ненужное нам внимание, – прохрипел поддерживаемый нам под руки Карим.
– Может. Но я люблю жареное мясо, а ты, если хочешь свой кусок можешь съесть сырым. К тому же ночи что-то уж слишком холодные, а я не люблю мерзнуть.
Ласир отвернулся, давая понять, что не собирается продолжать этот разговор.
Усадив Карима на землю, я отправился, собирать сушняк для костра. Много времени это не заняла и, набрав солидную охапку, я вернулся в пещерку. Сгрузив все в одну кучу, я обратил внимание на копошащегося в углу Ласира. Тот извлек непонятно откуда появившейся деревянный сундучок и, отворив крышку, стал шариться в содержимом. Заметив, что я с любопытством слежу за ним, он снизошел до объяснений.
– Здесь, – пояснил он монотонным голосом, словно бы учил меня чему-то, – один из тайников мастеров. Для тех, кто охотится, находится в патруле или возвращается откуда-либо в Убежище. Таких мест несколько и все они раскинуты по Душным Чащобам.
Душными Чащобами называли огромный лес, в котором находилось наше Убежище. Он был моложе, чем Вейлондский, но не менее большой. И в отличие от Вейлонда вырубка леса здесь была запрещена имперским законом.
– Здесь есть огниво, котелок, даже ложки, – продолжал пояснять Ласир, – но самое важное и ценное –
Он высоко поднял руку и помахал передо мной связкой сушеных трав.
– Вот это действительно ценно, – повторил он. – Нам не помешает подлатать себя. Девка попрошу тебя растолочь эти травы. Надеюсь, ты хорошо слушала мастера Сада, и сможешь, отличить цветень от красной полыни.
Шейла лишь возмущенно фыркнула, и демонстративно вырвав из руки Ласира связку, отошла в сторону. Мастер лишь ехидно осклабился, затем достал из сундучка ступку и пестик и поочередно кинул их Шейле. Та ловко поймав их, принялась за дело. Ласир занялся костром, Карим сдирал шкуру с зайца, а я отправился за новой партией дров.
Вечером мы все сидели у костра и обгладывали заячьи кости. В предусмотрительно оставленном братьями ордена котелке закипала похлебка. К нашей невообразимой радости неподалеку находился маленький родник, и Шейла натаскала воды. Она сделала из трав что-то вроде мази, превратив их в жидкую кашицу с помощью ступки, пестика и воды. Этим она смазала обожжённую руку и порез на лице Карима, перевязав обожжённые места оторванным рукавом его рубахи. Осмотрела его ногу. Рана на ней, от удара кинжала, была неглубокой, но требовала ухода. Помазав и ее тоже, она перевязала ее вторым рукавом. Затем занялась Ласиром. Молодой мастер громко шипел и ругался, но терпел. После того как половина его лица было покрыто зеленым месивом, Шейла приложила к месту ожога широкие листья темницы, найденные рядом с пещеркой. Темница не имела каких-то особенных целебных свойств, но ее сок обеззараживал раны, к тому же широкие большие листья могли покрыть довольно большой участок кожи, защищая тем самым от попадания грязи и пыли. Приложив листья, она с горем пополам, завязывала все это оторванным подолом рубахи самого мастера. Ласир недовольно ворчал, когда она отрывала кусок ткани от его рубахи, но сопротивлялся, не стал. Он так нелепо выглядел в этой повязке на пол лица, что вызывал у всех улыбки и смешки. Когда Шейла закончила с ними, мы дружно принялись за похлебку. Она была довольно безвкусной, зато жирной и иногда попадались маленькие кусочки мяса. Ложек было всего две, поэтому мы передавали их друг другу поочередно. Горячая пища согревала тело и поднимала дух. По крайней мере, на время.
– Что дальше? – спросил Карим, передавая Ласиру ложку.
– А что дальше? – ответил мастер вопросом на вопрос.
– Он имеет в виду, что мы будем делать дальше, – пояснила Шейла.
Что-то они спелись, последнее время, подумал я. Если говорит Карим, Шейла поддакивает, если он ей приказывают, она хоть с недовольством, но выполняет. Меня-то вот она никогда не слушает. Да и спала она сегодня на плече у Карима, а не у меня. Я тряхнул головой, отгоняя глупые мысли.
– Все просто, – ответил Ласир. – Я вывожу вас из Чащоб, а дальше расходимся. Каждый сам за себя. Мне надо найти других мастеров. Орден должен быть восстановлен.
– Прежде чем его восстанавливать, надо найти предателя. И отомстить налетчикам, – зло прошипела Шейла.
