– Чтобы добраться отсюда до Константинополя, нужно проехать аж половину мира, – заметила Ленья. – Каким образом ты собираешься туда попасть? У тебя теперь нет даже лошади.
– Я путешествую налегке. Мне нужно всего лишь добраться вдоль этой реки до моря и затем найти в каком-нибудь порту судно, которое направляется на Восток и капитану которого нужен еще один матрос.
Юноша посмотрел ей в глаза, но по тому выражению, которое он в них увидел, он не смог понять, как она отнеслась к его словам.
– Я рассказал тебе о том, куда я направляюсь, – сказал он. – Теперь ты должна рассказать мне о моем… моем отце.
Не проронив ни слова в ответ, Ленья встала, сделала шаг вперед и прыгнула в пропасть. Джон Грант, охнув, вскочил в надежде удержать ее. При этом едва не потерял равновесия и сам не рухнул в пропасть. Устояв на ногах, он тяжело опустился на корточки. К тому моменту, когда он это сделал, до него донесся всплеск, и юноша, склонившись над пропастью, увидел появившуюся на поверхности воды голову. Ленья посмотрела на Джона Гранта, сидящего на каменном выступе, подняла обе руки из воды и поманила его к себе.
– Я следовала за
Он встал и посмотрел вниз, на текущую воду.
– А теперь ты последуй за
Река уже отнесла ее немного в сторону, и произнесенные ею слова были заглушены шумом бурного течения. Однако Джон Грант все-таки услышал их.
Он сделал три шага назад – пока не почувствовал каменную стену позади себя, – а затем бросился вперед и прыгнул в пустоту.
Ленья посмотрела вверх в тот момент, когда он оторвался от каменного выступа, и на один миг, перед тем, как началось падение, ей показалось, что он застыл в воздухе, – как насекомое в пузырьке воздуха внутри куска янтаря. Эта картинка останется в ее памяти до конца ее дней: юноша, парящий в пространстве между небом и землей.
Но чаще всего она будет вспоминать о том, как он всецело отдался ощущению полета, который длился лишь пару мгновений, пока тело летит еще не вертикально вниз, а почти горизонтально. Его голова была откинута назад, и он смотрел не вниз, в мрачную глубину, а вверх, в бесконечность.
Его руки были разведены в стороны, и поэтому он чем-то напоминал распятого Христа, охваченного экстазом агонии… Эта пара мгновений промелькнула, и Джон Грант полетел вертикально вниз.
Часть третья
Осада
26
– Расскажи мне об этом толстом турке и о том, как он утопил того несчастного младенца.
– Это был не младенец. Ему было два года от роду. Этот маленький черноволосый мальчик уже умел ходить и говорить.
–
Она устроилась рядом с ним на постели и, затаив дыхание, словно ребенок в ожидании сказки, приготовилась слушать.
И он начал рассказывать… Начал так, как начинал всегда:
– Что-то из этого наверняка является правдой, а что-то вполне может быть и вымыслом, но это все, что мне известно…
Его пальцы стали проворно двигаться в темноте – и какой-то черный силуэт замельтешил по голубому небу, нарисованному на потолке над их головами. Тень, изображающая данный персонаж, могла показаться комической: необычайно толстая, с тыквообразной головой и с огромным тюрбаном на ней.
Слушательница зашипела при виде злодея и придвинулась поближе к рассказчику.
Имея в своем распоряжении лишь бумажные фигурки, собственные ловкие руки и прямоугольные металлические и стеклянные зеркала, он стал талантливым иллюзионистом. Его персонажи-тени появлялись и исчезали, танцевали и сражались, летали и бегали. В темноте комнаты его искалеченное тело не было преградой для этого искусства, и в течение всего времени, пока фигурки двигались и жили, подчиняясь исключительно его воле, он был своего рода маленьким богом, полновластным повелителем создаваемых им теней. Эта комната стала для них их собственным миром – миром, разделенным на свет и тьму, на реальные формы и тени.
– Али-бей, мужчина средних лет, был лидером для людей, которые находились рядом с ним. На своей родине он был бы тем, кто распоряжается и подчиняет окружающих своей воле. Однако теперь он редко испытывал чувство собственного превосходства. Он утрачивал его так же неумолимо, как его лысеющий череп постепенно терял волосы в тех количествах, которые не могли не вызывать тревоги. Чувство собственного достоинства покидало этого человека подобно тому, как сползает мертвая кожа со змеи.
Фигурка Али-бея тут же была заменена на тень змеи, сбрасывающей кожу и становящейся еще длиннее и толще.
Слушательница зарылась чуть поглубже в постельное белье, убаюканная знакомыми словами и едва не загипнотизированная взаимодействием его голоса, света и тьмы. Звуки города вокруг них казались доносящимися откуда-то издалека и не имеющими никакого значения по сравнению с тем, что происходило здесь, в пахнущем жасмином полумраке его спальни.
