— Остроконечный — хорошая защита от скапливающегося снега. Строители знали, что делают. Или строитель… И колокол — как раз, то, что надо, — обрадовался Джон.
— Джон, а тут тоже кое-что есть, — позвала его с другой стороны площадки Эмили.
Диаметрально противоположно двери, то есть с другой стороны круглого выхода на площадку, имелось углубление в стене. Отодвинув небольшую заслонку с затейливым рисунком в виде змеи, ребята увидели тайничок. Они уже не очень сильно удивились, найдя в нем добротную кольчугу из мелких прочных колец, лук, стрелы, меч, щит, бинокль, запасы сухарей и замёрзшей воды. Это ведь, ясное дело, чья работа.
— Интересно, с кем она тут воевать собиралась? — задумчиво протянула Эмили. — Полный боекомплект, запасы всякие. Как будто длительной осады ожидала.
— И оказалась не так далека от истины, как всегда, — невесело усмехнулся Джон. — С волками мы тоже совсем не собирались драться.
— Ой! — вскрикнула вдруг Эмили, заметив в углублении в стене ещё какой-то сверток. — Посмотри, а это что там?
Тут и Джон заметил нечто, завёрнутое в несколько слоёв пленки. Этот предмет сразу привлекал внимание. Взяв его в руки, Джон понял, что это тройной водонепроницаемый пакет.
— Так, так, Джоник! — Эмили даже подпрыгнула и захлопала в ладоши от предвкушения. — Там, кажется, книга. Сейчас мы с тобой погрузимся в увлекательное чтение талмуда под названием «Универсальное руководство для постояльцев Дома двух А. Что делать, если тётя Дженни уехала, а снежок всё падает».
— Да ну тебя, балда! — засмеялся Джон. — Давай лучше откроем.
Открыв пакеты, они извлекли книгу с выразительным рисунком на обложке. Джон посмотрел на напечатанное название и ничего не понял.
— Что это? Манускрипт Войнича[63] какой-то, — прошептал он.
— Я тоже не могу прочитать, отдельные буквы только знакомые.
Ребята открыли книгу, перевернули несколько страниц. Все они были такими же нечитаемыми, как и название на обложке. Но чуть дальше попалась картинка, и Эмили вскрикнула:
— Да это же Белый Совет!
— Откуда это ты знаешь? — недоверчиво поинтересовался Джон.
— А ты приглядись. — Они открыли другую картинку. — О! Вон, вдалеке — это орки. И стены крепости. Её ни с чем не спутаешь — Минас-Тирит!
Джон, промолчав, многозначительно посмотрел на Эмили, открыл последний форзац книги и вдруг увидел надпись на привычном, вполне читаемом языке: «Властелин Колец. Перевод на древнеанглийский — Дж. Хорнсбари». Джон вдруг расплылся в блаженной улыбке.
— Ну, это уж слишком, — счастливо промолвил он.
Отложив книгу, он уселся на возвышение и закурил. Тихо-тихо лежали вокруг сонные окрестности. Нигде не было ни намёка на движение, ни звука. А Джон затянулся и с умилением представил себе улыбку тёти Дженни.
— Да что же она всё-таки за человек такой! Ведь кажется — столько о ней всего знаешь, и тайный ход тебе, и залы, и даже башня, и фокусы всякие, чего уж ещё можно придумать? А тут теперь ещё перевод этот.
— А для кого он, как ты думаешь? — спросила Эмили. Ведь это всё мертвые языки, никто в мире не говорит на таких уже добрую тысячу лет.
Эмили взглянула на Джона, и, увидев его серьезное лицо, неуверенно добавила: — По крайней мере, я у нас в городе никакой такой тарабарщины не слышала!
— Ну ты бы ещё удивлялась, что мордорский не слышала! Ха! Вот именно поэтому леди Арталиэн и перевела на древнеанглийский — потому что на нём никто уже не говорит! Какой смысл делать рациональные вещи — все вокруг только этим и занимаются!
Джон бросил окурок и, обняв Эмили, крикнул:
— Ура! Мы не одни, Эмили! Не одни!
— Да уж, — пробормотала немного сбитая с толку Эмили. — Иррационального в нашей жизни нынче достаточно. Хотя, в нынешней-то ситуации — казалось бы… Тётя Дженни упорно ищет свою дорогу!
— Ага, прокладывает бульдозерами, я бы сказал! Слушай, Эм, пошли за гитарами?
Эмили вопросительно посмотрела на собеседника, подняв нерешительный взгляд на сгущающиеся сумерки.
— Да я схожу с тобой, не волнуйся! — добавил он.
Это был счастливый, запоминающийся вечер. Ребята притащили наверх гитары, и Джон до самых сумерек что-то бренчал, иногда согреваясь чаем, который заварили в термос. Какое-то время они молча сидели на площадке. Лишь негромкие звуки гитары проникали в тайнопись вечера и оставляли там свои странные руны. Но нынче руны эти не были тревожными, как часто бывало в сочинениях Джона. Радость и надежда прокрались сегодня высоко на смотровую площадку башенки леди А., и вылились в несколько мажорных аккордов. Эмили неподвижно созерцала почти уже скрывшиеся в темноте окрестности. Но вдруг пошевелилась и в волнении произнесла:
— Джон, Джон! Погоди, повтори последние два аккорда.
