Они прошли в помещение и оказались в просторных залах старого особняка, заставленных картинами Арталиэн. Выставки проходили примерно пару раз в год, картины неплохо раскупались, но их количество загадочным образом не уменьшалось. Уолтер спросил:
— Леди Арталиэн, здесь всегда так много картин, не могу поверить, что вы пишете столько! Их раскупают, а они всё не кончаются. Может, вы потихоньку приторговываете полотнами из несметных кладовых замка?
Арталиэн снова рассмеялась легко и звонко.
— Ах, Уолтер! Если бы ты разбирался в живописи также как я, ты бы мгновенно отличил картину, написанную двести лет назад от картины, написанной в этом году.
— Как это возможно?
— Это тебе не мечом махать в хмельном угаре. Ты, наверное, думаешь, что везде изображена одна и та же мазня, каляка-маляка, да?
— Ну что вы, как можно! — парировал Уолтер, подавляя предательский смешок.
— Как это возможно — отличать — я могу вас научить, если вам хоть немного интересно, — и Арталиэн посмотрела на ребят, видимо, пытаясь определить степень их заинтересованности происходящим. Но Уолтер уже смотрел куда-то мимо картин, узрев что-то или кого-то в глубине соседнего зала.
— А где отец, интересно? — спросил он.
— Чарльз здесь. Он рассказывает посетителям о картинах в морском зале. Кстати говоря, он достаточно неплохо разбирается не только в кораблях, но и в живописи тоже! — и Арталиэн подмигнула Уолтеру.
— Ну а когда же будет презентация? Ведь это практически полгода нашего труда туда вложено! — вопросом ответил тот.
Арталиэн задорно улыбаясь одними глазами, как только она одна умела, с хитрецой и лукавым прищуром внимательно посмотрела на Уолтера, выдержала нужную паузу и произнесла:
— А с чего ты взял, что она
— Что? — выпалили ребята разом.
— Я вам уже говорила сегодня, что решила не делать из нашего журнала какое-то сверхсобытие и привлекать к этому слишком много внимания. У меня есть крайне обоснованное предположение, что громкие презентации притягивают лишь массу случайного народа, в то время как люди, нужные нам, — потенциальная аудитория нашего издания, — как огонь обходят такие раздутые действа. И правильно делают. Идёмте, я покажу вам.
Арталиэн повела друзей в один из залов. Пройдя через пару длинных комнат, они оказались в круглом помещении, видимо служившем хозяевам дома гостиной. Среди расставленных картин неброско, но и не в тени, стоял стенд, на котором красовался — у Джона замерло сердце! — их журнал. С той самой обложкой, которую они обсуждали на одном из собраний. Да, той самой, где юная дева идёт-бредёт среди высоких трав! Джон еле успел перевести дух от удивления, и уже собирался что-то сказать, как вдруг увидел человека, направляющегося прямо к стенду с журналом. Он шёл наискось из другого конца зала, длинные поля шляпы практически полностью скрывали его лицо. Мужчина взял журнал в руки, перелистнул пару страниц, задержался взглядом на чём-то и медленно поднял голову. Перед друзьями предстал благородного вида человек в возрасте, он был одет в высокие охотничьи сапоги и длинный плащ, а венчала всё это широкополая шляпа, из-под которой выбивались седые волосы. Но больше всего в тот момент Джона поразили глаза: пронзительно-синие, с грустинкой, дерзко-молодые и в то же время излучающие тепло и свет. Джон снова набрал воздуху, чтобы сказать что-то, как вдруг осознал, что глаза смотрят чуть в сторону от них с Уолтером. Он проследил за этим взглядом и узрел стоящую чуть поодаль леди Арталиэн. Руки её были скрещены на груди; взор отрешенно постигал небо, являвшееся в данном случае видимым куполообразным потолком.
— Приветствую вас, леди Джейн! — громко произнёс человек в шляпе. Арталиэн медленно опустила взгляд с потолка и поздоровалась в ответ. Она уже направлялась к приветствовавшему её седому господину. Джон смотрел за всем этим не отрываясь. Чувство, что происходит что-то необычное, важное, не покидало его. Неожиданно он ощутил, что Арталиэн наперёд знала, что здесь произойдёт и специально поспешила привести их с Уолтером сюда.
— Рада приветствовать вас на этой выставке, мне очень приятно. Мы с вами раньше не были знакомы, — и Арталиэн протянула человеку руку. Тот осторожно пожал её, взглянул Арталиэн в глаза и произнёс:
— Уилл Мортон. Вы знаете, я бывал раньше на ваших выставках, ваши картины так много говорят, так ярко рассказывают о жизни, о скрытых её сторонах… Я давно хотел поговорить с вами, но всегда стеснение брало верх. И вот сегодня, я открыл этот журнал, — Уилл взял его в руки, — и прочитал стихотворение. И я понял, что время пришло, и больше нельзя молчать.
Таинственная улыбка озарила лицо Арталиэн. И она молвила:
— Произошло то, что и должно было произойти. Ребята, мне кажется, и вам пора присоединиться к нашему разговору.
Джон с Уолтером немного опомнились и подошли.
— Между прочим, — как ни в чём не бывало сказала Арталиэн, — стих который вы прочитали, написал вот этот молодой человек, — она указала на Джона.
— Добрый день, — автоматически произнёс тот. — Меня зовут Джон.
Уилл немного сконфузился, но быстро поборол удивление. Ему казалось, что такие строчки мог написать только человек, познавший великую
