– Вдыхай! – Денис присел рядом.
Она попробовала вдохнуть и снова закашлялась. Но почти сразу кашель прекратился, и, вздохнув, Маша громко заплакала.
– Тсс! – Денис приложил к ее губам палец. – Все, мы на месте. Раздевайся. – Увидев, что девочка дрожит, он стал снимать с нее кофточку.
Из воды показалась голова Идриса. Борис принял у него замотанные в полиэтилен карабин и винтовку Малики. Автоматы и два ранца взял Денис. Он помог Идрису выбраться из воды. Осмотрелся. Через щели наверху каменного свода в грот попадал свет. Невысокая пещера с почти ровной площадкой была на удивление теплой.
– Я только сейчас вспомнил, – проговорил Идрис. – Мы от людей Басаева уходили втроем, здесь отсиживались. Нам пещеру один охотник показал. Или рыбак.
– Так, – сказал Борис. – На войне как на войне. – Эти слова относились к Малике. – Раздеваемся и выжимаем. Здесь более-менее тепло. Может, найдем чего, костер разожжем. Если, конечно, дрова сухие будут. Туман над рекой, дым заметен не будет. А запах… – Он усмехнулся. – На мосту наверняка походной кухни нет. На кострах жратву готовят. Да и стрельба была. Дыма сейчас здесь полно. Ты не грусти, – тихо сказал он Малике, – на любой войне без потерь не бывает.
Она, всхлипнув, порывисто отвернулась.
– А тетя Марият где? – звонко спросила Маша.
– Она ушла, – сквозь слезы улыбнулась Малика. – Привет тебе передавала.
– Я ей тоже передаю.
– Сидим здесь, пока не высохнем, – решил Бабич. – Потом кто-нибудь на разведку вынырнет. И будем уходить влево, в сторону Дагестана.
– Лучше в Ингушетию, – сказал Идрис. – Там духи если и есть, то только в селениях, под мирных маскируются. Армия там здорово все почистила. А на Дагестан…
– Лучше боевики, – буркнул Денис, – чем армейцы. С духами хоть повоевать можно.
– Ты о парнях забыл, – напомнил Борис. Калмыков кивнул. – А если Малик их нашел, они уже дома. Если нет, то и мы ничего не сможем.
– Тоже верно.
– Так! – Раздевшись, Бабич посмотрел на не решавшуюся снять одежду Малику. – Приказы не обсуждаются, а исполняются. Приказываю снять и выжать одежду.
Поставив винтовку, Малика отошла к выступавшей скале и, вздохнув, начала раздеваться. Борис усмехнулся. Заметив, что Денис косится на нее, шепнул:
– Бери девку в жены. В России сейчас и с двумя фонарями такую не отыщешь. И верная будет, а боя коснется – в стороне не останется. Только про налево по женскому полу забудь – враз кастрирует.
Калмыков взглянул на него:
– Подумаю.
– Ты нам одежду дай, – сидя спиной к Малике, сказал Борис. – А то выжмешь еле-еле. Брось сюда.
Малика подошла к сидящим к ней спиной мужчинам и отдала одежду. Она была пунцовой от смущения.
– Слышь?! – приподнявшись, испуганно спросил Антон. Лежавший на овчине Николай открыл глаза.
– Что?
– Стреляли!
– По воронам.
– Автомат бил.
– И черт с ним! – отмахнулся Николай, но тут же сел. – Может, наши? – с надеждой спросил он.
Антон промолчал.
– Где сын? – ударом кулака сбив старика на землю, зло спросил по-русски с заметным азиатским акцентом плотный высокий мужчина.
– Не бей деда! – закричал, бросаясь на него с ножом, мальчишка.
Хлопнул пистолетный выстрел. Мальчик упал.
– Где сын? – наклонившись над стариком, повторил плотный.
Тот смачно плюнул ему в лицо.
– Что ты делаешь на нашей земле?! – громко спросил старик. – Арабский легион, тебе не место здесь…
Договорить он не успел. Острый изогнутый кинжал распорол ему горло.
– Найти! – вытирая окровавленный клинок об одежду старика, приказал араб.
Несколько человек бросились по двору, заглядывая во все постройки.
– Что с Абу? – строго спросил араб полного мужчину в сером костюме, с медицинской сумкой.
– Гангрена началась. Надо ампутировать ногу. Я не могу, навыка нет.
– Отрежь ему ногу! – зло бросил плотный. – Если он умрет, ты будешь подыхать, как раненая собака. Я выпущу тебе кишки и заставлю их жрать.
– Но я не могу, я терапевт, а не хирург.
– Они обыскивают везде, – сказал Антон. – Духи. Хозяина убили. Это араб, Борода. Я его знаю. Он…
– Откуда ты его знаешь? – удивился Николай.
– Я обманул тебя. – Морщась от боли, Антон подошел к двери. – Я приехал сюда как наемник. Обещали хорошие деньги и…
– Что?!
– Я был у них пять дней. И не вытерпел, сбежал. Меня поймали, но не убили, а сделали рабом.
– Гнида! – Забыв о больном колене, Николай шагнул вперед. Вскрикнув от боли, стал падать. Но успел кулаком достать лицо Антона. – Мразь! Я тебя, дух поганый… – Упираясь руками, он пополз к Антону.
Тот стоял не шевелясь. По лицу стекали капли крови. Дверь распахнулась, в комнату с карабином в руках вбежал молодой чеченец.
– Ваххабиты! – бросил он. – На! – Он протянул Антону пистолет. – Больше я сделать для вас ничего не могу. Они…
Он не договорил. Раздалась автоматная очередь. Впившись в спину, автоматные пули бросили тело чеченца на лежавшего на полу Николая. Антон дважды выстрелил в открытую дверь. Окно, затянутое бычьим пузырем, лопнуло. В комнату влетела «лимонка». Антон отфутболил ее в открытую дверь и, закричав от боли в распоротой осколком ягодице, потерял сознание. К двери подскочили двое боевиков. Один направил автомат на Антона.
– Стой, – отвел рукой ствол автомата второй, – это художник, он сбежал полгода назад. Когда узнал, что в Дагестан пойдем. Отдадим его Бороде, – подмигнул он второму. Они схватили Антона и потащили его. Выходивший последним ударил длинной очередью.
– «Лимонка» не взорвалась, – недовольно буркнул поднявший гранату невысокий боевик. – Снова брак. Русские лучше, а с этой, – он, подбросив, поймал ее, – бросишь, как камень, и все. А недавно в руке одного парня взорвалась. Там еще есть кто?
– Два трупа. Этого там прятали. Аслана нашли?
– Конечно, – кивнул невысокий блондин. В руках он держал кувшин. – Хорошее вино! – Подмигнув, стал пить.
– Араб увидит, – сказал стрелявший в чеченца, – он тебе секир-башка сделает.
– Нет, – славянин оторвался от кувшина, – сейчас каждый человек на счету. К тому же я не за веру, а за деньги воюю.
– Ты убил отца, – взглядом, полным ненависти, посмотрел на стоявшего у ворот плотного
