из наших госмужей не одернул злорадствующего русофоба (нечем, видимо, было крыть), как сделал это в 45-м Георгий Жуков, заставивший прикусить язык американского генерала – союзника, «посочувствовавшего» нам, понесшим такие огромные людские потери, после которых на ноги, дескать, встать уж вряд ли удастся.
– Русские бабы нарожают ещё, – отчеканил легендарный маршал.
Кое-кто ныне склонен считать данное заявление верхом цинизма прославленного военачальника по отношению к народному горю, к памяти миллионов погибших солдат. Нет, это было хоть и спонтанное, но естественное проявление чувств гордого человека – человека-патриота, не желавшего видеть торжества американца, а народ свой и страну в унизительном состоянии.
И деревенские бабы рожали «Людской завод» – деревня набирала обороты в этом плане, переваривая, по словам философа Николая Бердяева, большевизм и обеспечивая рабочей силой города и прожорливые стройки коммунизма. Не вымирал тогда народ наш, не вымирал, несмотря на кровопролитную Отечественную войну, где основную ратную силу составляли переодетые в серые шинели пахари и хлеборобы. Вспомним, сколько нас было в период расцвета СССР – в 80-е годы прошлого века? Почти 275 миллионов. А в 1941-м? 150 миллионов. Именно эту цифру выкрикнула перед смертью партизанка Зоя, бросив в лицо, мучившему ее гитлеровскому офицеру вызывающие слова: всех не перевешаете!
Тогда не перевешали. Перевешали потом, когда стали обретать, хоть и наполовину, реальные контуры прогнозы Д. И. Менделеева о росте населения России. Тут-то нам, доверчивым, податливо-восприимчивым, и подсунули перестройку, как когда-то Великую Октябрьскую революцию, следствием которой стала истребительная, братоубийственная, гражданская война и обнищание народа, страны. Развязали такую войну и демократические реформы, убивавшие в год до последнего времени более изощрённым образом, чем ранее, до миллиона граждан родного Отечества.
Демократы пустомелют о естественности процесса и, оправдывая свои деяния, ссылаются на упомянутого выше Уинстона Черчилля, сказавшего, что демократия это плохо, но лучше ничего нет. При этом адепты британского премьера, выдающие себя за друзей народа, как-то забывают привести ещё одно высказывание хитрого, как лис, политика и аристократа: «Лучший аргумент против демократии – пятиминутная беседа с избирателем».
Однако оставим на время в покое «Троянского коня» – демократию, – вернёмся к нашим «баранам», пока не уничтожили их окончательно прекраснодушные волки-либералы и недоросли-правители, что с исступлением умалишённых рубят и рубят сук, на котором сидят, корёжат и корёжат могучий корень государства – крестьянский организм – живой народный громоотвод от бед внутренних и внешних. Посмотрите, ведь мы уже продовольственную независимость потеряли.
Горе, горе тому, кто не сеет хлеб! А как мы сможем сказать, что сеем его, если за годы демократического разбоя заросли у нас сорняками и мелколесьем десятки миллионов некогда хлебородных пахотных земель. И ждут нас, да чего там ждут, пришли уже, позор и унижение.
«Вечно будешь ты, о человек, стоять у дверей, между теми, которые просят хлеба, вечно будешь ты ждать, чтобы тебе вынесли отбросы те, у кого обилие богатства». Давно это сказано, да современно звучит.
Столкнувшись сегодня с диким ростом цен на продовольственную продукцию, возмущённые граждане нашей страны довольствуются на этот счёт расхожими объяснениями, что таковы законы рынка. Ну, а производитель, дескать, наш мужичок русский – «такой-рассякой». А почему он «такой-рассякой», людям не больно-то объясняют, да они и сами не очень задумываются над этим. И уж мало кого «свербит» мысль, откуда такая алчность у того, который сам хлеба не сеет, но цену ему, видите ли, знает. И откуда вообще такое ожесточение в народе? Что породило равнодушие к чужой боли, беде? Публика, читающая прессу, в таких случаях начинает обычно бормотать что-то о нравах постмодерна, о машинизации человека, опять же о рыночной экономике.
Но академик Теренин, возведённый недавно в дворянское достоинство, не зомбированная серая масса. И он говорит: то, что рынок всё правильно урегулирует – это ставка для наивных. В США, самой демократической и рыночной стране, как считают некоторые наши олухи, только три года назад был принят билль (закон) о программе перехода сельского хозяйства к рынку, предусматривающий постепенное, в течении многих лет сокращение (подчеркнём, всего лишь сокращение) государственного вмешательства в фермерскую экономику. А пока в свободных Штатах вмешательство это, ох, как сильно. И всё в смысле государственной поддержки фермера. Ну, прямо в правительстве там, на Капитолийском холме, не иначе, как одни Столыпины сидят. И вообще, если Россия воссоздаст частную собственность на землю, то это будет очередной огромной её ошибкой, за которую в один прекрасный день придётся дорого заплатить. Между прочим, западные учёные-рыночники говорят то же самое. Толкуя о землях сельскохозяйственного назначения, они поднимают одновременно и комплекс вопросов природопользования, экологии. В этот комплекс входит часть богатства, которая принадлежит всему обществу, её нельзя приватизировать и продать. Учёные указывают на земельную ренту и ренту на природные ресурсы. Эти ценности не могут принадлежать никому в отдельности.
(Тут припомнились мне рассказы матери о фермерах доколхозной поры… Лишь двое из нашей деревни отважились вести хуторской образ жизни. Один из них потом в 30-е годы стал организатором первого колхоза в нашей округе. Вторая семья вошла в него с неохотой, но вошла. Члены её отличались этаким эгоцентризмом, за что за ними, за детьми их надолго сохранилось определение-кличка – «хуторяне». И в неё односельчане вкладывали далеко не положительный смысл.)
Нынешний крестьянин, увы, крайне деморализован нескончаемыми реформами и экспериментами над собой. Подобно узнику концлагеря, он теряет жизненный смысл, ориентиры, основу основ человеческого бытия – уверенность в себе и свои силы.
Людей столько раз обманывали, кормили обещаниями, отбирали и рушили созданное непосильным трудом, что они больше не хотят быть дураками,
