политический кризис в столице, но героем дня, скорее всего, сделался бы не Ленин, а Чернов, который не был склонен все крушить. При посредничестве Чернова удалось бы выработать компромиссное решение, и Совет согласился бы на восстановление в армии авторитета офицеров в обмен на гарантии со стороны Алексеева, Брусилова или Корнилова – того, кого сочли бы наиболее приемлемым главнокомандующим, – не предпринимать более таких бессмысленных наступлений. В таком случае распад российской армии проходил бы по модели французской армии в результате бунтов после «Мясорубки Нивеля» в мае 1917 г., когда Филипп Петен оказался тем самым полководцем, которому солдаты были готовы доверить свои жизни.
Поскольку Россия не была столь централизованным и единым государством, как Франция, политический прогноз для нее и в случае такого альтернативного сценария выглядит не слишком оптимистично, однако, в отсутствие такой мощной личности, как Ленин, направлявшей антивоенные настроения в наиболее антигосударственное русло, какое только можно себе представить, траектория 1917 г. могла бы оказаться не столь деструктивной. Многое все равно определялось бы немцами. Не имея такого агента, как Ленин, сеющего хаос в тылу, немецкое верховное командование, вероятно, поспешило бы возобновить наступление на Восточном фронте, чтобы нанести России чувствительный удар и подорвать доверие к центристам – Милюкову, Гучкову и Керенскому, решившимся продолжать войну. И все же в какой-то момент немцы прекратили бы наступление, чтобы навязать перемирие на своих условиях и высвободить силы для сражений на западе. Государственные деятели калибра Милюкова добились бы гораздо более благоприятных результатов, чем большевики в Брест-Литовске, и если бы такой договор заключали не большевики, с их репутацией немецких агентов, то и западные страны скорее признали бы это соглашение. Переговоры о перемирии на востоке могли бы даже привести к общей мирной конференции, в которую немцы страстно желали превратить встречу в Брест-Литовске. Без «отравленного кубка» большевистской России, которая соблазнила Германию затянуть мировую войну и на 1918 г. в расчете на приобретенные восточные территории, немцы могли бы согласиться даже на посредничество США (хотя Америка уже присоединилась к Антанте, ее войска все еще не появлялись на поле боя) и в итоге достичь компромисса. Россия все равно потеряла бы значительную часть своей территории в результате мирного соглашения и утратила бы всякую надежду захватить Константинополь. Но это не слишком высокая цена за то, чтобы избежать тех ужасов, которые произошли на самом деле.
6. Дело Корнилова: Трагедия ошибок
Эпизод, известный в российской истории как корниловский мятеж – противостояние премьер-министра Александра Керенского и главнокомандующего Лавра Корнилова в августе 1917 г., – фактически обеспечил успех большевистского переворота, произошедшего два месяца спустя. Но этот эпизод имел и более глубокий смысл: он показал, что переломные исторические события могут проистекать не только из решимости и силы, но также из смятения и непонимания. Никто из участников этого эпизода не желал тех последствий, к которым он привел, и все же именно этот инцидент сделал их неизбежными.
В начале июля 1917 г. после недолгих колебаний петроградские большевики решили обратить себе на пользу мятеж пулеметного полка, солдаты которого сопротивлялись отправлению на фронт, и захватить власть от имени Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Эта попытка сорвалась, когда правительство обнародовало информацию о сговоре Ленина с немцами: разоблачение возмутило солдат и положило конец мятежу. Многие большевики были арестованы, а Ленину вновь пришлось бежать и прятаться. Казалось, угрозу слева Временное правительство отразило.
Но теперь возникла угроза справа, которую Керенский счел гораздо более серьезной. Постфактум он напишет: «Только с этой стороны [справа] на тот момент существовала реальная опасность»{128}. Действительно, и в августе, и позднее Керенский пребывал в уверенности, что военные готовят заговор с целью его устранения и установления диктатуры{129}. Этот ни на чем не основанный страх привел его к фатальным просчетам, к ненужному конфликту с генералом Корниловым, в результате которого большевикам был открыт путь к власти.
Корнилову на тот момент исполнилось 47 лет. Он родился в семье сибирских казаков. В 1915 г., командуя дивизией, был ранен и попал в австрийский плен, сумел бежать и добраться до России. Человек легендарной отваги, он с отвращением наблюдал за распадом российской армии и беспомощностью Временного правительства. На исходе лета 1917 г. Корнилов пришел к выводу, что правительство стало заложником социалистов-интернационалистов и вражеских агентов, окопавшихся в Совете. Хотя он до тех пор не вмешивался в политику, этот вывод способствовал тому, что Корнилов стал прислушиваться к голосам, предлагавшим ему диктаторские полномочия. После неудавшегося большевистского путча Керенский поручил Корнилову
