Но московские газеты пошумели над очередной строительной трагедией ровно один день, поэтому то, какое наказание понесли головотяпы, и понесли ли они его вообще, покрыто мраком неизвестности.
В старой Москве подобные аварии происходили нередко. Так, 14 апреля 1914 года вновь в ближайших окрестностях Дмитровского радиуса рухнул очередной брандмауэр. Обвал произошел на Михайловской улице (ныне улица Мишина) в Бутырках. Стоявший во дворе Куманина брандмауэр свалился во двор соседки Горчавкиной, вломившись прямо в столовую ее дома, переломав мебель и перебив посуду. Десятиметровая стена была сложена всего в два кирпича толщиной, да еще на плохом цементе.
Самое интересное сооружение на скучноватой в общем-то Селезневской улице – здание бывшей Сущевской полицейской и пожарной части (№ 11). Строгого, даже казарменного вида корпус увенчан высокой каланчой с устроенной в самом верху дозорной площадкой. Снизу башню, составленную из двух восьмериков, как бы поддерживает мощный центральный ризалит. На фасаде выделяются междуэтажные тяги из белого камня и объемный карниз. Оконные проемы обрамляют крупные наличники.
В здании размещались пожарный пост, полицейские службы, квартиры брандмейстера и частного пристава, телеграф, а заодно и арестантская. После появления пожарных автомобилей на первом этаже левого крыла появился гараж с широкими воротами.
В 70-х годах XX века сменили дислокацию, здание освободилось и подверглось масштабной реставрации – были восстановлены утраченные детали внешнего убранства, ликвидирован гараж, произведена перепланировка. По окончании работ здесь разместились выставочные площади Центрального музея МВД.
С этим зданием связано очередное недоразумение. В одной из книг, посвященной архитектору М. Д. Быковскому, упоминалось, что Сущевскую часть проектировал именно он[47]. В качестве источника столь любопытных сведений приводился фундаментальный справочник М. В. Дьяконова «К биографическому словарю московских зодчих XVIII–XIX вв.» [48]. Но вот беда – в названной работе начисто отсутствуют какие-либо данные на сей счет! Зато в архивах можно найти проектные чертежи здания, подписанные А. Е. Скотниковым и И. В. Маевским[49]. Так что версию об авторстве Быковского следует оценить в лучшем случае как необоснованную, а в худшем – как фантазию автора книги о зодчем.
Именно так посчитали составители наиболее авторитетного справочника о московской архитектуре, не указав в описании части автора ее проекта[50]. Однако побасенки о Быковском продолжают распространяться как в печатных изданиях, так и в Интернете.
От Селезневской до Лесной
Начальный отрезок Новослободской производит не самое приятное впечатление. По сторонам очень узкой, тесной улицы стоят разномастные постройки, созданные по проектам второстепенных зодчих. Справа плечом к плечу стоят два внушительных многоэтажных доходных дома – № 12, выстроенный в 1909 году по проекту архитектора С. А. Чернавского, и № 14/9 – работа техника архитектуры Э. К. Нирнзее (1903). Этот же зодчий-самоучка спроектировал и еще один доходный дом № 33 на противоположной стороне улицы (выстроен в 1911 году). Его мрачноватый фасад выполнен с некоторой претензией на готический стиль. Впрочем, полюбоваться плодами стараний зодчего с узкой улицы очень нелегко. Более прост четырехэтажный доходный дом № 21 (1910 г., архитектор М. В. Крюков), в 30-х годах надстроенный еще одним этажом.
По-настоящему уникальным является дом № 26. По внешнему виду это типичный пятиэтажный доходный дом с псевдоготическим оформлением фасада. Однако при внимательном рассмотрении становится заметным очень большое расстояние между окнами третьего и четвертого этажей, что наводит на мысль о надстройке изначального трехэтажного дома. Но дело оказывается еще более интересным. В начале XX века участок принадлежал кондитерской фабрике «Реноме», для которой зодчий Ю. Ф. Дидерихс выстроил два очень похожих трехэтажных дома, фасадам которых придал черты фортификационной архитектуры, оснастив их углы подобиями крепостных башен с чем-то вроде зубцов. Оба дома получили массивные эркеры во втором этаже. У левого единственный эркер был расположен в середине фасада, а у правого два эркера располагались по краям. Тяжеловесность и мрачность строений подчеркивалась темно-красным цветом оставленных без штукатурки кирпичных стен.
Коренным образом изменила облик домов метаморфоза середины 30-х годов. В 1936 году оба дома надстроили двумя этажами и объединили в единый массив. Промежуток между ними превратился в арочный проезд. Но самое удивительное то, что в ходе перестройки архитектор В. К. Кильдишев сохранил изначальный характер внешнего убранства. Возникший в результате новый дом венчается парапетом, напоминающим фрагмент крепостной стены, проезд во двор выполнен в виде стрельчатой арки. В дополнение к трем сохраненным эркерам появился четвертый, вытянувшийся от третьего до пятого этажа бывшего правого корпуса. Облик новоявленной «крепости» слегка портит нежная салатовая с белыми деталями окраска оштукатуренных стен.
С многоэтажными зданиями благополучно соседствуют более старые, низкие, двух – и трехэтажные постройки второй половины XIX века. В архитектурную какофонию улицы внесли свой вклад и последние десятилетия, когда на Новослободской появились многофункциональное здание № 23/29 (2001 г., архитекторы Ю. Гнедовский, В. Красильников, Г. Савченко) и огромный конторский корпус под № 28 (1994–1997 г., архитекторы М. Посохин, М. Плеханов, А. Глаголева). В его нижнюю часть вкомпонован наземный вестибюль станции метро «Менделеевская». Все, что было написано про неудачное
