работа вошла в число самых первых, неотложных мероприятий по восстановлению разрушенного войнами железнодорожного транспорта.
Пятикилометровая дуга обогнула станцию с востока, пройдя между нынешней Дангауэровкой и самим заводом, бывшим Дангауэра – Кайзера. Дорогу провели в глубокой выемке, что упростило переброску через нее путепровода на трассе шоссе. В соответствии с расположением новое транспортное сооружение получило название Дангауэровского. Так благодаря несуразному становлению и развитию Московско-Казанской железной дороги шоссе Энтузиастов обзавелось сразу двумя пересечениями со стальными путями.
Конечно, старые, наспех возведенные виадуки не могли долго удовлетворять потребностям быстро растущего городского движения. Вопрос об их реконструкции был решен уже перед войной, однако до реализации дело дошло лишь в начале 50-х.
Оба путепровода были полностью перестроены: Владимирский – в 1952 году по проекту инженера И. Г. Миротина, Дангауэровский – в 1953 году по проекту инженера С. М. Воронина и архитектора Ю. И. Гольцева. В 1964 году он подвергся реконструкции (автор проекта – инженер З. В. Фрейдина).
На вновь проложенный обход Москвы-Сортировочной перенесли все пассажирское движение по дороге, а в 1942 году на ней открылась платформа Новая.
Опасная лаборатория
Отрезок шоссе, зажатый между двумя путепроводами, не слишком эффектен в архитектурном плане, зато с 30-х годов XX века играл исключительно важную роль в модернизации средневекового городского хозяйства.
А до той поры окрестности этого участка шоссе были местом небезопасным. Здесь, к северу от шоссе, размещалась артиллерийская лаборатория. В старину под этим названием понимались вовсе не помещения научного назначения, а комплексы строений, где боеприпасы для артиллерии снаряжали взрывчатыми веществами.
Москва была со всех сторон окружена предприятиями военного назначения: Симоновские пороховые склады, Ходынские склады, артиллерийские склады на мызе Раево около нынешней станции Лосиноостровская. Не менее опасное заведение попало и на Владимирку.
В 30-х годах XIX века на старых картах появился прямоугольник с надписью «Лабораторная рота». Первыми постройками на этом месте были деревянные бараки-казармы для солдат. Спустя несколько лет развитие артиллерии потребовало совершенствования подготовки боеприпасов и соответствующей перестройки комплекса. К проектированию этих сугубо утилитарных сооружений был привлечен один из самых известных и опытных московских зодчих того времени – Е. Д. Тюрин. Как правило, помещения для столь опасных производств возводились легкими, деревянными – для минимизации последствий возможных взрывов. Именно такими были и производственные бараки («кухни для варки снарядного состава») лаборатории. В целях повышения безопасности весь комплекс был окружен высоким земляным валом. Но появились и первые капитальные сооружения – пороховой погреб, офицерский дом[97]. В дальнейшем комплекс лаборатории неоднократно перестраивался, приспосабливался к новым требованиям военных. В советские годы на ее территории, где сохранялось несколько старых сооружений, разместился Центральный ремонтный завод средств связи.
Также на территории бывшей лаборатории у самого шоссе стоит крупное здание, несущее черты архитектуры первой половины 50-х годов. Его верхние этажи украшает композиция из рельефных изображений знамен, выполненная из высококачественной керамики. Сооружалось оно для НИИ «Подземстрой». Проект, разработанный архитектором А. В. Шнитке и инженером А. И. Юшиным из института «Центрогипрошахт» Министерства угольной промышленности СССР, был вынесен на обсуждение Архитектурно-строительного совета Москвы в 1954 году[98]. Ранее он уже рассматривался и был отклонен по двум причинам. Во-первых, членам совета не понравился план постройки. Вторая причина выглядела вполне прозаически, но оттого не становилась менее важной – намеченный для строительства участок не был обеспечен канализацией. При повторном обсуждении проекта эксперт Э. Гамзе доложил, что авторы учли ранее высказанные замечания, однако канализации на участке по-прежнему нет.
Лишь после прокладки подземных труб представительное здание было достроено. Сегодня оно носит № 19, а во время строительства числилось домом № 141! По этому факту можно судить о том, насколько укрупнилась прежняя мелкая застройка шоссе.
На благо москвичей
30-е годы коренным образом изменили функции участка шоссе Энтузиастов между Дангауэровским и Владимирским путепроводами. Здесь возникли предприятия, работавшие на обеспечение жителей Москвы городскими удобствами. Первым стала теплоэлектроцентраль, сегодня известная как ТЭЦ № 11. В 30-х годах она именовалась Сталинской, а позже получила имя Уфаева. В отличие от обычных тепловых электростанций ТЭЦ позволяет использовать вышедший из турбин горячий пар для отопления домов. Поэтому именно на них была сделана ставка советским руководством, когда в 20-х годах XX века началась массовая электрификация города. ТЭЦ позволяли не только осветить жилища москвичей, но и обогреть их. Для вечно мерзнувшей Москвы это имело огромное значение. Подавляющее большинство московских домов, даже капитальных и многоэтажных, отапливались обычными печами различных систем, сжигавшими миллионы кубометров дров. Почти все старые московские дворики, которыми так любят восхищаться сегодня разнообразные «москвоведы», на самом деле были застроены рядами сарайчиков, в которых жильцы хранили запасы дров на долгую московскую зиму.
Лишь лучшие, самые дорогие дома в центре города были оборудованы системами центрального отопления. Но циркулирующая в радиаторах вода нагревалась обычно тут же, в расположенных в подвалах домов котельных. Основным топливом для них служил уголь, который доставляли с ближайших железнодорожных станций. После разгрузки очередной партии все окружающие предметы покрывались слоем черной угольной пыли. А о состоянии
