Через неделю после публикации берлинского корреспондента газеты навестили пятеро военных и двое штатских. Предъявив ему экземпляр газеты с нашумевшим рисунком, они обыскали дом. В том же году директор одного из гамбургских отелей пожаловался в министерство иностранных дел в Берлине на сатиру Бликса, заявив, что его гости несколько раз выражали недовольство рисунками в "Берлинске Тидене". Датское министерство иностранных дел обратилось непосредственно к главному редактору газеты, раскритиковав художника. В результате газета перестала печатать самые провокационные рисунки Бликса.
Как утверждал датский ученый Свен Торсен, изучавший историю СМИ, в одном из своих комментариев, с которым художники "Юлландс-Постен" безусловно согласились бы, "в тридцатых годах XX века приходилось констатировать, что датское чувство юмора, которое так многогранно раскрывает себя в нашей прессе, не было по достоинству оценено за заслуги перед странами мира".
В 1938 году разразился третий карикатурный скандал, на этот раз с газетой "Экстра Бладет" в роли главного злодея. Нильс Спотт (псевдоним художника Арвида Меллера) неоднократно вызывал гнев немецкого представительства своими карикатурами на Гитлера и его ближайших сподвижников. Бывший министр иностранных дел Эрик Скавениус, возглавлявший издательский дом "Политикен" и придерживавшийся радикальных взглядов, подверг жесткой критике рисунки Спотта. Особенно досталось карикатуре, опубликованной на последней странице номера от 11 июля 1938 года, изображавшей цирюльника, арестованного гестаповцем за попытку сделать прическу Гитлеру при помощи щипцов для завивки волос. По мнению Скавениуса, речь шла об издевательстве над лидером немецкого государства, и он несколько раз повторил, что не потерпит в своей газете рисунки, высмеивающие фюрера. Впрочем, изображать Гитлера также запрещала статья 107 уголовного кодекса Дании, предусматривавшая ответственность именно за оскорбление высших государственных руководителей. При этом, как ни странно, Скавениус не возмущался рисунками, которые вышучивали лидеров демократических государств. Подобная предвзятость наблюдалась и во время нынешнего карикатурного скандала: никто не обратил внимания на сатирические изображения руководителя Датской народной партии Пии Кьерсгор и писателя Коре Блюитгена, оказавшиеся в числе двенадцати карикатур 30 сентября 2005 года, из которых, как известно, только несколько могли быть истолкованы как критика пророка Мухаммеда и ислама. Более того, страх многих перед высмеиванием ислама вообще не имел никаких границ.
Главный редактор "Экстра Бладет" Оле Кавлинг тоже заметил непоследовательное отношение Скавениуса и в своем дневнике сделал следующую запись о критике рисунков Спотта: "Я же отвечаю за работу газеты и тут узнаю, что нам больше нельзя "глумиться" над "государственными руководителями", то есть Гитлером и в связи с этим еще над Муссолини. При этом Юнкер (прозвище Скавениуса) никогда не говорил такой чепухи даже о самых злобных антианглийских карикатурах. Мы издевались над Болдуином, Эденом и Чемберленом, пока однажды я не понял, что глупо высмеивать только тех, над кем нам позволялось шутить, то есть нацию, которую лично я высоко ценил".
Тем не менее Нильса Спотта убрали с последней страницы, и внешнеполитическая линия "Экстра Бладет" снова оказалась под прямым контролем Скавениуса.
В условиях царившего в Европе предвоенного напряжения Поуль Хеннингсен — человек, впоследствии вдохновивший Курта Вестергора на борьбу с подавлявшими его авторитетами, — принял участие в общественной дискуссии, посвященной свободе слова. Хеннингсен вел себя на редкость последовательно, отстаивая право говорить то, что думаешь, для каждого человека, будь то антисемит, расист, нацист или коммунист, борющийся за установление советской власти в Дании. Для него свобода слова означала не только право бросать вызов власть имущим и критиковать их, кем бы они ни были, но и возможность поддерживать мнения и ценности, которые другими воспринимались как радикальные или безумные. Его жизненным принципом были слова Джорджа Оруэлла: "Если свобода и значит что-нибудь, так это право говорить людям то, чего они не хотят слышать".
До начала Второй мировой войны и во время оккупации Дании немцами Хеннингсен часто критиковал нацизм и датское правительство, готовое отказаться от свободы ради умиротворения своего сильного южного соседа и поддержания торговых связей. После войны он протестовал против тех, кто требовал запретить нацистские партии, поражаясь, как мало людей протестовали против преследования маккартистами инакомыслящих в США. Хеннингсен всю жизнь боролся против целомудренной, чрезмерно строгой в вопросах нравственности Дании, отстаивая свободную сексуальную мораль и критикуя религию.
Поуль Хеннингсен был фундаменталистом свободы слова, ее ярым приверженцем, и многие из общественных дискуссий, в которых он участвовал, имеют большое значение для полемики о "карикатурах на пророка Мухаммеда". Во время дискуссий о границах свободы Хеннингсен подчеркивал необходимость проводить границу между словом и делом. По его мнению, чем активнее общество регулирует или уменьшает свободу действий отдельной личности с целью установить социальное равенство и гарантировать свою целостность, чем больше оно начинает требовать от своих граждан принятия своих правил и ценностей, тем важнее для демократии становится безусловная свобода слова, особенно в вопросах, вызывающих наибольшие разногласия. Хеннингсен почти не оставлял места для панихиды по оскорбленным религиозным чувствам. Вместо этого он с сарказмом вопрошал, не станет ли мир лучше, если в нем воцарится здравый смысл, который нельзя оскорбить.
Его мысли устремлялись в XXI век, к созданному глобализацией мультикультурному обществу, где царило еще большее многообразие, чем в его время. Оно отмечалось не только в культуре и религии, но и в образовании и на рынке труда. Поуль Хеннингсен продемонстрировал свою дальновидность, осознав, что вмешательство в свободную торговлю должно сопровождаться широкой свободой слова, если общественность заинтересована в жизнеспособной
