– И не только об этом.
– А в твое отсутствие ей не угрожает никакая опасность?
– Думаю, нет. Она в надежном убежище, и потом, она не одна.
– Кто ее охраняет?
– Ее лейтенант.
Мулей-эль-Кадель снял со стула длинный плащ из темной шерсти, взял со стола два длинноствольных пистолета с рукоятями, украшенными серебром и перламутром, и сказал арабу:
– Веди меня к твоей госпоже.
Эль-Кадур взглянул на него с недоверием:
– А ты обещаешь, что не выдашь ее?
Щеки турка вспыхнули.
– Ты что, не доверяешь мне? – возмущенно вскинулся он. Потом, помолчав, снова заговорил: – Ты прав, она христианка, а я турок, враг христиан, но знай, я не одобряю жестокостей великого визиря. Его зверства навсегда обесчестили оттоманское войско. Ты араб, и я не знаю, христианин ты или приверженец пророка, но ты должен знать Коран и знать, что турки не клянутся на своей священной книге, в отличие от той, что причудливо написана блестящим пером архангела Гавриила. Эта книга обязательно найдется у кого-нибудь из муэдзинов, и я готов торжественно поклясться на ней в твоем присутствии, что спасу твою госпожу, которой обязан жизнью. Хочешь?
– Нет, господин, – ответил араб. – Я верю тебе и без клятвы. Я знал, Дамасский Лев будет не менее великодушен, чем герцогиня д’Эболи, моя госпожа.
– Где она?
– В одном из казематов.
– Ранена тяжело?
– Нет.
– У вас там, в каземате, есть еда?
– Только кипрское вино и оливки.
Мулей-эль-Кадель хлопнул в ладоши, и на пороге тотчас появились два черных раба.
Он обменялся с ними несколькими словами на неизвестном Эль-Кадуру языке и обратился к арабу:
– Иди за мной, они нас догонят.
Они вышли из дома и миновали площадь. Никто из часовых не посмел их остановить. Словно двое воинов, получивших задание патрулировать площадь вдоль внутренней стены, они медленно двинулись к башне.
Едва они отошли от площади шагов на триста-четыреста, как их догнали двое негров с арабскими догами на поводках. Негры несли огромные корзины.
Их попытался остановить отряд янычар, рыскавших среди развалин в надежде найти оставшихся в живых христиан.
– Пошли вон отсюда, или я прикажу выпороть вас, как собак! – крикнул Мулей-эль-Кадель. – Дайте дорогу Дамасскому Льву! Вам что, мало резни?
Никто не осмелился перечить сыну могущественного паши, и янычары пустились бежать, освободив дорогу.
Прежде всего Мулей-эль-Кадель удостоверился, что возле башни никого нет, потом двинулся через развалины за Эль-Кадуром. Рабы и собаки шли следом.
Он опустился на одно колено и пристально взглянул в глаза герцогини черными, как ночь, глазами.
Едва оказавшись в каземате, освещенном факелом, турок сбросил плащ и, обменявшись учтивым приветствием с Перпиньяно, быстро подошел к ложу, на котором лежала герцогиня. Она не спала.
– Женщина, которая меня победила? – воскликнул он с волнением. – Я вас узнал, синьора!
Он опустился на одно колено, совсем как европейский аристократ, и пристально взглянул в глаза герцогини черными, как ночь, глазами.
– Синьора, – произнес он с благородным почтением, – пред вами не враг, пред вами друг, которому судьба дала возможность восхититься вашим необычайным мужеством и который не испытывает ни малейшего разочарования оттого, что был побежден такой женщиной, как вы. Приказывайте. Дамасский Лев готов спасти вас и оплатить свой долг перед вами.
9
Великодушие Дамасского Льва
Увидев турка, который приближался к ее ложу, герцогиня д’Эболи чуть приподнялась с помощью Перпиньяно и приветствовала сына паши очаровательной улыбкой.
– Это вы! – воскликнула она.
