рощицы и высокие опунции с широкими, как лопаты, колючими листьями, солнце стояло уже высоко.
Даже в этом уголке страны, довольно далеко расположенном от Фамагусты, были заметны следы пребывания турок. Эти разрушители оставляли за собой только руины и трупы.
Земля здесь была плодородная, и усадьбы, которые должны бы множиться и процветать, теперь либо совсем исчезли, либо от них остались только почерневшие от огня и дыма стены и чудом не рухнувшие крыши. Кое-где еще виднелись разбитые когда-то виноградники.
Турецкий капитан делал вид, что ничего не видит, но от взглядов христиан, и в особенности папаши Стаке, ничто не укрылось. Ничуть не заботясь о том, что мусульманин может его услышать, смелый моряк непрерывно ворчал:
– Бандиты! Они уничтожили все, и людей тоже. Когда же этих псов настигнет кара? Не может же республика допустить, чтобы все жертвы остались безнаказанными! Если этого не произойдет, я сам заделаюсь турком!
После получасовой бешеной скачки, поскольку приведенные турком кони были чистейших арабских кровей, отряд оказался в низкой лощине, где виднелись многочисленные пруды, густо заросшие тростником с пожелтевшими листьями, что говорило о лихорадке, таящейся в гнилых корнях и на илистом дне.
На берегу одного такого болотца несколько полуголых людей орудовали в воде длинными палками, и казалось, они заняты перемешиванием ила или встряхиванием тростника.
– А вот и первые ловцы пиявок, господа, – сказал турок, сдерживая коня.
– Это пленные, взятые в Никозии? – спросила герцогиня, делая невероятные усилия, чтобы не выдать глубокого волнения.
– Нет, это рабы из Эпира, – отвечал капитан. – Разве не видишь, их охраняют всего четверо янычар? Иди посмотри, как они работают, и ты получишь представление, как работают пленные, взятые в Никозии, и как с ними обращается племянница паши. Уверяю тебя: ловить пиявок – не самое приятное занятие. Лично я предпочел бы умереть посаженным на кол или с шелковым шнурком на шее.
Герцогиня не ответила. Сердце ее сжалось от невыразимой тоски, стоило ей подумать, что Л’Юссьер, ее жених, в этот миг испытывает те же муки, что и несчастные эпироты, которых так бесчеловечно эксплуатирует племянница паши.
Капитан направил коня к тростниковому навесу, под которым четверо омерзительных на вид солдат, обвешанных пистолетами и ятаганами, собирались сварить себе кофе, и отдал им приказ немедленно заставить рабов работать, чтобы сын правителя Медины увидел, как ловят пиявок.
Янычары поставили чашки и отсалютовали оружием высокому гостю, удостоившему болота своим визитом. Затем свистом вызвали из-под другого навеса полтора десятка человек, которых увели с берега, как только появился конный отряд.
При виде пленников у христиан невольно вырвался крик ужаса, а капитан разразился хохотом и заявил с циничной жестокостью:
– До чего же они забавны! Собакам и погрызть-то будет нечего, когда эти презренные кончат ловить пиявок. Сразу видно, что труженики болот не курятиной питаются.
Эпироты представляли собой настолько ужасное зрелище, что дрожь пробрала даже папашу Стаке, а старый моряк на своем долгом веку повидал еще и не такое.
Все были невероятно худые, так что можно ребра пересчитать, ноги – кожа да кости, а все тело покрыто ранами от укусов пиявок. Глаза у них гноились, взгляд был мутный, словно перед смертью, и двигались они с огромным трудом. Все они непрерывно дрожали, как в лихорадке.
– Но эти люди вот-вот умрут! – в ужасе всплеснула руками герцогиня.
Турок пожал плечами.
– Это рабы, христиане, – беспечно заявил он. – Мертвые они уже никому не нужны, а живые могут еще на что-нибудь сгодиться. Мне кажется, Хараджа хорошо придумала. А что она, по-вашему, должна была с ними сделать? Содержать за свой счет? Так они хоть какой-то доход приносят, и то хорошо.
– А велик ли доход? Какой-нибудь жалкий цехин, – сказал Никола, который еле сдерживался, чтобы не броситься на турка и не перерезать ему глотку ятаганом.
– Четыре, а иногда и пять цехинов в день, – ответил капитан. – А ты считаешь, этого мало?
– Племянница паши вряд ли нуждается в таких суммах, лучше бы она проявила себя более человечной в обращении с этими несчастными.
– Хараджа очень любит деньги, господин Хамид. Давайте, янычары, гоните их в воду. У нас мало времени.
Солдаты схватили суковатые палки и, угрожающе ими замахиваясь, закричали на эпиротов, которые, как одурманенные, глядели на всадников.
– Лезьте в воду, мошенники! Вы достаточно отдохнули, а если не будете хорошо работать, водки вечером не получите…
Бедняги покорно склонили головы и пошли сквозь тростник к болоту. Немного потоптавшись в нерешительности, они принялись палками будоражить болотный ил.
Пиявок ловят простым методом, каким ловили еще древние греки и персияне, весьма искусные рыбаки. У них в странах множество болот, где обитают мириады этих жестоких, но очень полезных тварей.
Ловцы обычно сами служат приманкой, подставляя ноги болезненным укусам обитательниц грязных, вонючих болот, где в прибрежных тростниках гнездится страшная болотная лихорадка.
