островов, обращали ирокезов в позорное бегство, Каменная Башка, Джор и Ульрих слегка пришли в себя и обнаружили, что вместе с капитаном «Громовержца» и Вольфом к ним на подмогу явились трое незнакомцев, достойных отдельного внимания.
Среди них выделялся высокий, будто померанский гренадер, мужчина лет пятидесяти с видом истинного джентльмена. Этот гордый и отважный французский дворянин старой эпохи с первых же минут завоевал симпатии наших товарищей.
У него было загорелое, разрумянившееся на морозе лицо, испещренное глубокими морщинами, живые серые глаза, сердечная улыбка и острая бородка, как у кардинала Ришелье.
Мужчина был одет в роскошную меховую шубу старомодного кроя и вышедшую из моды шляпу.
На боку его болталась длинная шпага, должно быть принадлежавшая еще кому-то из его родовитых предков, а из-под распахнутой шубы виднелись позолоченные рукояти двух тяжелых пистолетов.
Второй незнакомец был приземистый, чисто выбритый человечек лет сорока, с маленькими блестящими глазками и не сходящей с губ безмятежной доброжелательной улыбкой.
Под шубой у него была сплошь черная одежда, и оружия у него не было.
Похоже, это был аббат – миссионер, несущий дикарям свет христианской веры.
Стоило на него взглянуть, как становилось ясно, что это человек железного здоровья и несгибаемой веры.
От этих столь непохожих друг на друга мужчин не отходил дружелюбно вилявший хвостом огромный красавец-пес с длинной шелковистой черной шерстью, которая не только прекрасно защищала его от холода, но и, несомненно, являлась предметом зависти остальных псов и обожания самых очаровательных собачек. Все трое незнакомцев сразу же произвели на наших героев самое приятное впечатление.
Пока манданы и отважные моряки преследовали удирающих ирокезов, сэр Уильям, сердечно поприветствовав старых друзей, произнес:
– Готов поспорить, Каменная Башка, что ты немало удивлен, увидев меня здесь. Признайся, ты думал, что я еще в нескольких милях отсюда?
– Во имя Иль-де-Ба! – воскликнул бретонец, набивая табаком свою легендарную трубку. – Если я и удивлен, то приятно, ведь я так горячо мечтал снова вас увидеть. Вот спросите хоть у Малыша Флокко, что я ему говорил не так давно.
– И что же ты говорил?
– А вот что… Тысяча колоколен! Говорил, будь здесь капитан нашего «Громовержца», то мы от этих проклятых ирокезов мокрого места бы не оставили и весь английский флот давно пошел бы ко дну вместе с этим чертовым…
– Продолжай.
– Я о вашем брате, капитан. Он недостоин того, чтобы о нем упоминать…
– Так ты о…
– О маркизе Галифаксе.
– Значит, и он здесь?
– Мы едва с ним не покончили.
– Гм…
– К несчастью, когда мы взяли на абордаж его бригантину, он уже ушел в шлюпке на поиски судов адмирала Бергойна. Вы слышите? Это их пушки! Должно быть, у них все трюмы набиты порохом, если они так легко его тратят.
Баронет, помрачнев, молча слушал старого бретонца.
В двух словах Каменная Башка рассказал ему обо всем, что приключилось с товарищами по прибытии в Канаду.
– И снова мы повстречаемся как враги! – дрогнувшим от волнения голосом произнес сэр Уильям. – Мне грустно думать, что по воле судьбы братья, в чьих жилах течет одна кровь, пылают друг к другу смертельной враждой. Мы вновь будем смотреть друг другу в глаза, исполненные ненависти и жажды мести. Вновь скрестятся наши шпаги в стремлении пролить родную кровь. Эта встреча будет последней: лишь одному суждено пережить нашу смертельную вражду. Кто падет в этой новой схватке? Это известно одним лишь Небесам. Если я погибну… Тогда вы, мои близкие друзья, спасете мою Мэри от маркиза Галифакса, ибо не будет для меня более горькой участи, если она окажется в его руках… Запомните же мои слова!
– Чтобы вы да погибли от руки маркиза! – с силой ударив себя по лбу, воскликнул Каменная Башка. – Вы, капитан «Громовержца», который так долго правил всей Атлантикой! Это невозможно!.. Посмей кто другой сказать такое, и я живо переломал бы ему все кости! Да стоит госпоже лишь намекнуть, и любой из нас хоть в печку прыгнет, лишь бы ей удовольствие доставить, так ведь, Малыш Флокко?
– А как же! – пылко откликнулся марсовой. – Мы же французы.
– А я так и вовсе из Иль-де-Ба!
– А я из Ле Пулигена!
Ульрих, Вольф и Джор молчали, но на их растроганных лицах ясно читалось полное согласие с обоими моряками.
В то время как французский дворянин с интересом прислушивался к беседе, его компаньон ласково почесывал у пса за ушами, словно забыв, как и прочие, о свирепствующей вокруг битве.
