позовете! Я боялся, что мне все это показалось!
– Это не сон, старая ты акула.
– Так это и правда вы?
– Он самый.
– Да здравствует капитан! Эге, Малыш Флокко! Теперь-то ты понял, кто это? Понял, о ком я тебе говорил?
– Погоди, боцман, дай расправиться с этим глупцом-ирокезом… Так и придушить можно, приятель… Готово, двадцатый индеец отправился в преисподнюю. Так о чем ты говорил?
– Говорил, что ты осел.
– Может, и так, зато кусаюсь на славу, спроси хоть у индейцев.
– Не могу, слишком резво они бегут.
– Значит, можем спокойно побеседовать.
– Ты что, ничего не слыхал?
– Ну, я слышал шум битвы, крики…
– Значит, не совсем глухой.
– Нет, я слышал, как ты с кем-то говорил, но я был слишком занят проклятыми ирокезами!..
– Хватит бахвалиться, юный плут!
– Говори же, в конце концов!
– Всем смирно! Баронет Уильям Маклеллан, наш капитан… здесь!
Начинало светать.
Несмотря на густые тучи, мрак понемногу рассеивался. С озера доносились шум волн и отдаленное эхо канонады.
Однако четверым нашим товарищам теперь не было дела ни до бригантины, ни до всего королевского флота – им довольно было и собственных приключений.
Резко развернувшись, манданы пошли в отчаянную атаку, и зажатые между двух вражеских войск ирокезы теперь больше походили на побежденных, нежели на победителей.
В лагере послышался новый ружейный залп. Среди криков ужаса и предсмертных стонов ирокезы во главе с вождем, бросая раненых и погибших, обратились в беспорядочное бегство.
Из-за их спины показался отряд американских моряков.
Впереди, с обнаженной шпагой в одной руке и пистолетом в другой, бежал не кто иной, как сам сэр Уильям Маклеллан.
При виде его Малыш Флокко, Ульрих и Джор остолбенели, будто пораженные громом. Боцман же бросился ему навстречу.
Мгновение – и капитан «Громовержца» уже сжимал старого моряка в крепких объятиях.
– Рад видеть, что ты жив и здоров, мой верный друг, – промолвил баронет, расцеловав боцмана в изборожденные морщинами щеки. – Я боялся, что не успею прийти тебе на помощь, но, к счастью, подоспел вовремя. Ну же, обними своего капитана!
Каменная Башка так растрогался, что был не в силах повиноваться.
– Мой капитан… – едва слышно пробормотал он.
– Ну так что же?
– Не знаю, что и сказать… почтение… дисциплина…
– Да что ты такое несешь! Мы же не на борту!
– Вы и на суше наш капитан… наш…
– Молчи и повинуйся, пока я не отдал тебя под военный трибунал за неподчинение старшему по званию.
– Тысяча колоколен! Лью слезы, будто кумушка из Иль-де-Ба! – воскликнул бретонец, с чувством обняв баронета. – Не глядите так на меня, это слезы радости!
– Что ж, такие слезы не грех.
– Вы правы… Я так счастлив! Мой капитан, если однажды вам нужна будет моя жизнь, я отдам ее за вас с радостью!
– Лучше живи подольше!
– К вашим услугам, сэр.
– А теперь вы трое! – произнес баронет, протянув руку Малышу Флокко, Ульриху и Джору. – Давайте пожмем друг другу руки, мои храбрые солдаты. Что до тебя, Ульрих, то со мной здесь некто, кому не терпится тебя обнять.
– Благодарю, мой капитан, – отвечал немец, оказавшись в крепких объятиях брата. – Счастлив служить вам и мечтаю стать настоящим марсовым.
Пока манданы, при помощи американских моряков и целого отряда не понаслышке знакомых нашим преданным читателям корсаров Бермудских
