– Я никогда не бояться смерти: я остафил моя родина, моя старая матушка и милый дом, чтобы отпрафиться на фойну. Я не надеяться уфидеть моя любимая нефеста, потому что фойна никого не шалеет. Я умереть на фиселице, с фысунутым языком… Какой ушас! Я хотеть, чтобы меня расстреляли…
Каменная Башка вдруг нагнулся к немцу и прошептал ему на ухо пару слов. Солдат вздрогнул. Лицо его мгновенно прояснилось.
– Я больше не слышать, как кричат чудища, – вполголоса сказал он.
– То были летучие мыши, что живут в вечном мраке мира мертвых, – отозвался бретонец. – Надеюсь, ты еще не скоро их снова услышишь.
– А мои товарищи? – спросил Ульрих.
– О них не думай. Я тебе не чудотворец. Увидимся на рассвете. Не бойся Веревочного Старшины и позволь ему надеть веревку. Она сразу оборвется, и ты упадешь.
– Спасибо, папаша.
Чтобы приободриться, растроганные Каменная Башка и Малыш Флокко опрокинули по паре стаканчиков джина и вышли на палубу. Ощерившись стволами орудий, корвет тяжело шел по океанской глади. Стоял мертвый штиль. Паруса американских кораблей бессильно повисли, и суда едва двигались по направлению к западу.
Баронет нервно мерил шагами палубу.
– Видал? – спросил бретонец юного марсового. – Все из-за проклятых предателей. Подумать только, что в жилах Галифакса и Маклеллана течет одна кровь!
– А где мистер Говард?
– За штурвалом. Когда капитан в таком настроении, мистер Говард старается не попадаться ему на глаза и появляется лишь тогда, когда его позовут. Сам знаешь, какой медведь наш старпом. Побудь пока здесь.
– Что ты затеял?
– Пойду в атаку на нашего Корсара!
– Чую, будет буря!
– Я же из Иль-де-Ба! Меня не так просто испугать! Заруби это себе на носу, юный мошенник! – отвечал Каменная Башка. – Не съест же он своего преданного старика-боцмана, что заправляет всеми орудиями корвета. Без меня на борту не обойдешься! В атаку!
Бретонец вразвалочку прошелся по палубе и оказался между бизанью и грот-мачтой, где беспокойно расхаживал Корсар. Какое-то время капитан не обращал на боцмана никакого внимания. Понуро опустив голову и скрестив руки на груди, он шагал от мачты к мачте и обратно. Бретонец без колебаний направился прямо к нему.
– Капитан, – сказал он, возникнув по правую руку от Корсара, – простите за беспокойство.
Маклеллан взглянул на боцмана.
– Где это ты пропадал? – спросил он, немного помолчав.
– Я был у батареи, капитан.
– Что ты там делал? Говорил с Ульрихом?
– Проклятье! Уж не завелись ли на борту «Громовержца» шпионы? – тут же взорвался бретонец.
– Я сам тебя видел.
– Узнай я, что на борту шпион, я собственноручно раскроил бы ему голову. Я всегда ненавидел шпионов.
– Так, значит, в Бретани шпионов не любят?
– Нет, капитан.
Баронет Маклеллан вдруг несколько раз с силой хлопнул боцмана по спине.
– Что наговорил тебе немецкий солдат, которому не суждено пережить завтрашний день? – спросил он.
– Рассказывал о светловолосой невесте, на которой хотел жениться после войны…
– О светловолосой невесте!.. – воскликнул Корсар.
– Да, капитан. Сами знаете, немки, как и англичанки, сплошь блондинки.
Корсар в раздражении тряхнул головой.
– Проклятье! – воскликнул он.
– Кого проклинаете, капитан? – спросил Каменная Башка.
– Тебя, а заодно и всех бретонцев!
Будто ураган, он гневно заметался по палубе. Внезапно Корсар повернулся и вмиг оказался подле боцмана, который неподвижно стоял на месте.
– Он сказал, что собирается жениться на светловолосой девушке? – сдавленно спросил Корсар.
– Да, капитан.
Баронет глубоко вздохнул, отвернулся, словно не в силах сдержаться, и вновь взглянул на невозмутимого бретонца:
