ситуациях шутку, но осекся, поняв, что ему совершенно не хочется ни шутить так с Марианной, ни чтобы она делала ему искусственное дыхание. Замолк, глядя на дорогу. Больше они не проронили ни слова.
Через десять минут подъехали к грязно-желтому административному зданию и, поднявшись на третий этаж, сели на скамеечку у кабинета, ожидая очереди. Костя снова влез в смартфон, продолжив решать шахматную задачку, а Марианна вгляделась в стенд напротив, на котором висели какие-то нормативно-правовые бумаги. С интересом вчиталась в порядок формирования земельных участков под многоквартирными домами.
Их очередь подошла минут через десять. Из кабинета Киры Гурьевны, понурившись, выбрался средних лет мужчина с кипой документов в небольших, аккуратненьких ручках. Аблокатов знал его.
– Ну чего, Петя, отшила тебя ее светлость? – ехидно спросил он.
Петя пробасил в ответ, даже не взглянув на Аблокатова:
– Какая она светлость? Побойся бога, Костян.
И был таков. Ро, поднявшись, пошла в сторону кабинета, кивком пригласив за собой Костю. Тот даже и не думал вставать:
– Милая, я, наверное, отсижусь здесь, ладно? Давай сама…
Марианна пожала плечами и зашла внутрь. Аблокатов закрыл глаза, прислушиваясь к происходящему. Из кабинета не доносилось ни звука. Тишина. Костя встал и нервно прошелся по залитому ярким люминесцентным светом коридору третьего этажа. Сделал диагональ и вернулся к двери. Тишина. Снова сел на скамейку. В этот момент дверь распахнулась, из кабинета пулей вылетела Кира Гурьевна и умчалась куда-то в сторону туалетов, в другой конец коридора.
Аблокатов опасливо заглянул внутрь. Марианна сидела на стуле для посетителей, глядя в окно, за которым начинал накрапывать мелкий осенний дождик. Неожиданно на карниз приземлился голубь, мокрый и взъерошенный. Марианна встала и приблизилась к окну, разглядывая гостя. Аблокатов зашел в кабинет и тихонько спросил у Ро, тоже рассматривая птицу:
– Подписала?
– Нет, – так же тихо ответила она. – Порвала все наши протоколы согласования границ. Вон они, из урны торчат.
Марианна кивнула в сторону черного мусорного ведра. Костя ожидал чего угодно, но только не этого.
– Что-то тихо у вас было. Странно для такого итога.
Голубь повернулся клювом к стеклу. Ребята отчетливо разглядели черные бусинки его глаз.
– Она молча меня слушала минут пять, а потом взяла бумаги и так же молча разорвала.
– А чего убежала, как будто ее клещ укусил?
– А я сказала ей, что сняла все на телефон и завтра понесу запись вместе с заявлениями в прокуратуру. Она сначала потянулась к местному телефону, но потом передумала, покраснела, выбежала…
Аблокатов улыбнулся, глядя на мокрую птицу:
– Молодец. Здорово придумала. Угадала. Больше всего на свете Кира Гурьевна боится клещей и прокурорских проверок…
На карниз откуда-то сверху совершил посадку еще один голубь, видимо, подружка первого. Прижавшись к приятелю, птица тоже уставилась на ребят. Марианна шагнула в сторону Кости и сказала, посмотрев на него:
– Я ничего не придумывала.
– В смысле? – удивился Аблокатов.
– Я действительно снимала.
– Зачем?
Марианна не ответила. В кабинет влетела его хозяйка. Уперлась взглядом в Костю.
– Константин Сергеевич. Покиньте, пожалуйста, мой кабинет, – сухо произнесла Кира Гурьевна, и Аблокатов вышел в коридор, где под дверью уже скапливался народ, также требующий приема.
Марианна появилась через пять минут. Медленно пошла к выходу.
– И чего? – спросил Аблокатов.
– Сказала привезти новые протоколы сегодня после обеда. Извинилась.
– Да ладно?! – второй раз за пять минут удивился Костя. – Ты это снимала? Покажи…
– Аблокатов, ты прикидываешься или правда дурак? – срезала его Ро, и тот, стихнув, уныло поплелся рядом. Потом встрепенулся:
– Пойдем кофейку выпьем? Угощаю… Здесь внизу есть кафешка…
– Давай, – согласилась Ро.
А в это время в офисе Дмитриевский просто влетел в переговорную, взъерошенный и чрезвычайно взволнованный. В комнате сидел задумчивый, чем-то опечаленный Забирохин.
– Марат, шведы едут! Через час здесь будут! А ты накурил тут, как взвод солдат… Давай проветривай… Что это у тебя? – Денис окинул взглядом бумаги,
